Но в данной ситуации меня устраивал любой вариант развития событий. Так что я успокоился, сделал пару незаметных вдохов поглубже и продолжил шагать.

Когда находишься с другой стороны двери при входе в темницы, они кажутся, даже не знаю, меньше, что ли? У меня сложилось именно такое впечатление, хотя, скорее всего, дело было в том, что меня долго пытали и я был измучен и слаб. Теперь же это были просто подвальные тюремные помещения с несколькими ответвлениями и комнатами для допросов разной степени предвзятости. Осознание того, что я вижу эти помещения иначе, без травматичных флешбеков, меня еще больше приободрило.

Кое-как выловили из боковой каморки палача, который сегодня дежурил по темнице. Никого не допрашивали, так что для двоих тут работы не было.

– Эй, мастер, где держите герцога? – спросил вместо меня гвардеец. Мне теперь по статусу было не положено общаться с палачами.

– Это Регон, который?

Заплечных дел мастер вышел из своей комнатушки, где, очевидно, дремал, и встретился взглядом со мной. Да, это был один из двух мужчин, который разбирал меня на запчасти.

Узнал меня и палач. Сначала мужчина немного удивился, но очень быстро взял себя в руки, скользнув взглядом по моему дорогому камзолу и баронской цепи на груди.

– Ваше Благородие, – он коротко, с достоинством поклонился, как того требовал местный этикет.

Выпрямившись, палач спокойно посмотрел мне прямо в лицо, на котором читалось исключительное спокойствие: да, он прижигал мои пятки каленым железом, но он был на службе короля. Как и я сейчас, по всей видимости.

Меня подмывало спросить, что стало с его напарником, которому раскаленным мечом прожгло руки до локтя, но удержался. Меня вообще не должна волновать его судьба, а уж тем более радоваться увечьям слуг Кая Фотена мне сейчас вообще не к лицу. Так что я ответил на поклон легким кивком и чуть разрядил обстановку плоской шуткой:

– Если вы, мастер, про толстяка, для которого пришлось расширять дверной проем в камеру, чтобы он просто смог зайти – то да, мы к Регону.

Палач хмыкнул, гвардейцы заулыбались. Чревоугодие Регона и его постоянно растущие габариты были предметом сплетен во дворце уже не первый год. Вроде даже кто-то принимал ставки, когда герцога хватит удар и в каком виде он будет в этот момент: на очередной служанке или с куриной ножкой в руке. Многие сходились на том, что в момент удара все будет происходить одновременно: будет и служанка, и куриная ножка. Возможно, будет даже две куриные ножки.

Палач зазвенел ключами и открыл решетку, ограждающую его каморку и коридор с лестницей от сектора с камерами. То есть даже если кто-то выберется, ему придется преодолеть еще и это препятствие на пути к свободе.

Регона держали не очень далеко – пятая камера слева. Покопавшись в ключах, палач нашел нужный и быстро открыл для нас дверь, отступив в сторону.

– Герцог, к вам пришли! – крикнул он напоследок, после чего посчитал свою миссию окончательно выполненной.

Я не боялся толстяка, который должен был сидеть, к тому же, в кандалах, и спокойно вошел внутрь.

Это была обычная тюремная камера, а не мой люкс, так что в углу стояло некое подобие топчана с тонким матрацем, была крышка на отхожем месте, а у потолка – маленькое окошко, которое при желании, узник мог приоткрыть и запустить свежего воздуха из внутреннего дворика крепости.

Герцог лежал на топчане и никак не отреагировал на наше появление. Ну и пусть, я тут с ним не беседы вести собираюсь, а сознание проверить. Так что я положил руку на плечо лежащего на боку мужчины и скользнул в чертоги разума – там работать с сознанием намного проще и быстрее.

Меня встретила пустота. За пределами моей полусферы, там, где должно было быть сознание герцога, я не увидел ровным счетом ничего.

Вынырнув в мир живых, я схватил Регона за плечо, пытаясь перевернуть тушу, и параллельно подозвал гвардейцев:

– Сюда, быстрее! Он походу уже все…

Совместными усилиями мы перевернули, как я и думал, хладный труп толстяка на спину.

Пари проиграл весь двор: герцог Регон почил не на служанке и не за едой, да и вообще не от удара. О чем свидетельствовали вылезшие из орбит глаза и вывалившийся фиолетовый язык. Скорее всего, его или задушили, или отравили. Это должен будет выяснить королевский лекарь.

Расследование смерти герцога Регона ничего не дало. Вроде как его отравили – подсыпали что-то в тюремную еду, но ни ментальный допрос палача, ни работа со слугами на кухне и на всем пути подноса до самой камеры – ничего не принесло результатов. Если это сделал кто-то из замка, то он отлично от меня прятался.

Кай Фотен был в бешенстве. Регона планировалось демонстративно судить за хищение, растрату и смерть почти тысячи солдат Клерии, а сейчас он просто взял и «соскочил», причем в самый неподходящий момент: по дворцу пошли разговоры, что герцог был, по факту-то, ни в чем и не виноват, оговорили благородного человека. А потом вообще тихо придушили, а сейчас комедию ломают.