Шрифт:
Титов ничего не отвечает, слушая этот холодный отчет. Молчит, копаясь в себе. Большей частью сдерживаясь от того, чтобы не дернуть ее за плечи и не спросить еще раз, что она делала дома.
Неизвестность разъедает ему мозги, как кислота. Не может перестать об этом думать, как ни пытается. Нужно отпустить. Не выяснять отношения с Евой на эмоциях.
Глава 51
Зато Исаева переключает режимы, как ей вздумается. Оставляет только те эмоции, которые ей нужны. Когда они входят в квартиру, в очередной раз меняется. Смотрит на Адама с вызовом и провокацией. Продвигается, шагая задом наперед.
Манит взглядом. Притягивает, словно магнитом.
Адам, сцепив зубы, игнорирует эти знаки.
— Что за место? — спрашивает легкомысленно. — Опрометчивый поступок — сдать врагу свое местонахождение. Но да, соглашусь с твоими словами: отважный поступок — добровольно прийти в логово врага.
Титов хмурится, пока не понимает: она воспроизводит диалог, который произошел при ее первом появлении в этой квартире.
Внутри него все замирает, пока взгляд неотступно следует за девушкой.
— Поможешь мне собрать волосы? Ты же их ненавидишь.
Перемещаясь в сторону двери, словно готова удирать, как только Адам выпустит из оков своего внутреннего зверя, скидывает на пол куртку.
Титов не двигается, пока она раскачивается, играя на его нервах.
— Экстренное сообщение: в улье новая королева, — выдыхает, пятясь, в то время как он делает шаг вперед. — А теперь лицедействуй, темный рыцарь. Я здесь только для тебя.
Он не знает, но ее тоже режут по живому эти слова-воспоминания. Она срывает свою последнюю защиту. Отматывает время к тому вечеру, когда он заставил ее не просто плакать, а признать свои чувства.
— Ты же не станешь вдруг сдувать с меня пылинки? Не разочаровывай меня, Титов.
Его взгляд тяжелеет с каждым произнесенным ею словом. Придавливает ее, но ей нравится эта тяжесть. И голод Адама, который она разжигает без оглядки на последствия.
— У каждого из нас своя ноша. Но я знаю, беспощадный мой, твоя тоже тяжка.
Титов делает еще один осторожный шаг вперед, в то время как она уже чувствует лопатками дверь.
Ей некуда отступать.
— Ограничителей нет. Это мой ход. Твое испытание. И ты обязан его пройти.
Еще один шаг Адама, и сердце Евы подскакивает в горлу, разлетаясь там на микроны нервного возбуждения.
— Ты не можешь убить моего отца. Ты, в любом случае, никого не должен убивать.
Титов надеется лишь на то, что она сама его сегодня не убила. Он-то знает, что Ева способна на это.
— Держи меня крепче, слышишь? Не отпускай…
О, когда он ее поймает — уже не отпустит.
— Мне плевать, что ты чувствуешь, Адам…
Пробегая пальцами по короткому ежику волос на голове, он тяжело выдыхает. Тянет толстовку за капюшон, стягивая через голову вместе с майкой.
Раздевается.
Сглатывая, Исаева борется с соблазном, не собираясь в открытую пялиться на покрытую татуировками грудь.
Провал. Мгновенно.
Глаза сами собой бегут по рельефным мышцам вниз, к напряженному животу, и назад. Следуют по штрихованным изображениям и надписям. Выделяют то, что раньше мозг игнорировал.
«There's only one king[1]».
— Хватит, Эва, — резко произносит Титов.
Она и без того уже позабывала все, что собиралась еще сказать. Растеряла настрой. Испугалась того, какой будет реакция Адама. Качнувшись на пятках, стремительно разворачивается и толкает дверь в комнату.
Титов позволяет ей скрыться только затем, чтобы броситься следом. Нагоняет. Ловит. Припечатывает спиной к своей груди. Вдыхает запах ее волос. Слушает резко опадающее дыхание.
— Что это значит, Эва? — голос непреднамеренно становится вкрадчивым и низким.
По плечам девушки проносится дрожь, но Адам уже не может остановиться. Вжимается в ее хрупкое тело с яростной страстью.
— Что ты делаешь, Эва?
Крутанув, разворачивает ее лицом, и обратно усиливает хватку. Не давая возможности совершить ни вдоха, припечатывает к стене.
— Скажи мне, — требует. — Говори.
— Что мне сказать? — ее голос шипящий и тихий.
Хоть она и не выглядит напуганной. Ее взгляд горит нервным возбуждение и эмоциональным голодом. Она лихорадочно гоняет им по лицу Адама, облизывая губы.
— Скажи мне…
— Что?
— Заканчивай.
Ее губы открываются и двигаются, словно она говорит. Но никаких звуков из них не выходит. Звенит тишина.
То ли он оглох. То ли она разучились говорить.
Прерывистый выдох Евы шипит в воздухе, давая Титову понять, что он все-таки способен слышать. Он замирает, за каким-то бесом, считая вдохи по резкому движению ее груди. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз…