— Скажи, капитан, а кто ты такой?

Вопрос задал Карбышев. Не оборачиваясь, пролить мимо не хотел, сообщил:

— Я Бог. Просто Бог.

— Шутим?

— Да. Извиняйте, не мог удержатся. Вы такие серьёзные. Если проще, то я обладаю магическими способностями. Сын ведуна, из русской линии, вот и помогаю нашим. Хотя какое тут наши, взяли и расстреляли меня. Кстати, вот справка о результате работы военно-полевого суда. Можете себе на память оставить.

Те подсвечивая фонариком изучили справку, пока я закрывал горловину, продав канистру в магазин. Ну и спрыгнув, отряхивая руки, услышал следующий вопрос:

— И как это может быть?

— Да чёрт его знает. Я раньше даже лечить мог. Верите или нет, но руки и ноги людям отращивал за секунды, в дивизии полковника Песочина, под Харьковом дело было. Только я перенапрягся и способность исчезла. Не знаю надолго ли. Ладно, ночь не бесконечная, я планирую через Буг перелететь до рассвета, так что летим дальше.

Те помогли мне выкатить самолёт и мы, устроившись в салоне, взлетев, полетели дальше. Я надеялся, добравшись до белорусских лесов, высмотреть какие партизанские отряды, главное, чтобы у них связь с Большой землёй была, и передать им спасённых. Дальше уже спецы Берии эвакуируют их к своим, думаю тут его люди будут работать, и моя задача будет выполнена. В задании не было указано кому их передать, вот я и своевольничал. Говорить в полёте не представлялось возможным, если только на ухо кричать, тем более я в лётном шлемофоне сидел, да в полёте успевал прослушивать эфир. Причём, уже через десять минут после взлёта понял, нас искали так, что лучше бы мы остались пережидать на земле. Узнав о побеге сына Сталина, подняли тревогу везде. Но не это главное, чем дальше мы летели, тем чаще стали запрашивать что это за самолёт пролетел недалеко от них. Для экономии времени и топлива я летел по прямой, так что засекли нас, ещё как засекли. Тут же стали искать возможность перехватить этот самолёт, то есть нас, сообразив, кого могут вывозить. Пришлось уходить с курса, и совершать облёт польских населённых пунктов. Да сесть на дозаправку. Авиационного топлива больше не осталось, канистра с моторным маслом, да и то ополовиненная, вот и купил пять канистр с авиационным танковым, залил, будь что будет, и мы полетели дальше. Никаких изменений или падения мощности я так и не заметил, может немецкий пилот, что меня пилотировать учил, мне солгал что тот не годится для их техники? Надо у настоящих лётчиков, или лучше авиационных техников узнать, может подскажут что. До рассвета оставалось часа полтора, когда мы всё же перелетели Буг, старую границу СССР, где-то в районе Белостока, вон куда нас увело маневрирование, чтобы уйти от поисковых групп. Обоих пассажиров я уже предупредил, так что те тревожно всматривались в ночное небо, выискивали опасность. Пару раз те сообщали что видят в небе самолёты, карта подтвердила, что те не ошибались, так мы в сторону уходили. Я пытался лететь на максимальной скорости, но из патрубков начало вырываться пламя, что нас сильно демаскировало, так что пришлось вернуться к крейсерской скорости в сто пятьдесят километров час. Даже скорее сто сорок. К тому же пару раз приходилось подниматься на пятьсот метров, а где и на тысячу. Причина банальна, встречный ветер, я искал и находил попутный, который даже помогал нам.

Вот так перебравшись через Буг, я и летел дальше, делая зигзаги, поглядывая на тактическую карту. Не мелькнут ли где зелёные огоньки. Мне нужно чтобы те были в большом количестве, чтобы подтвердить, что это партизанский отряд, которых тут должно быть уже порядочно. До рассвета час, топлива после всех манёвров на сотню километров, так что должен успеть найти. И действительно нашёл. Нет, было немало зелёных маркеров внизу, но в малом количестве, а мне нужно чтобы не населённый пункт был, а в лесу стоянка, и не меньше пятидесяти человек, а лучше больше. Вот и нашёл явно лесной партизанский лагерь, где горело аж три сотни зелёных точек, и что важно, там была одна красная. Как интересно. Приметив в километре от лагеря неплохую полянку, сделал вокруг неё несколько кругов, генерал выстрелил через форточку осветительной ракетой вниз, и пока та скакала по траве, я определил, что сесть можно, поляна небольшая, сто на сто метров, овальной формы, не затоплена, и совершил посадку. Слегка потрясло, но сел, в конце похрустев кустарником, в который мы, теряя скорость, въехали. Что я отметил, в нашу сторону выдвинулось три десятка зелёных точек, явно на шум. После посадки мы покинули самолёт, и я сообщил своим пассажирам, быстро скидывая форму офицера СС, и надевая советскую командирскую форму без знаков различия:

— Значит так. В той стороне лагерь крупного партизанского отряда. В нашу сторону уже выдвинулось до взвода партизан, скоро они буду здесь. Надеюсь у них есть радиостанция и они вызовут за вами самолёт. Мне, как вы понимаете, после расстрельного приговора и того что я отомстил, перестреляв судей, соваться на советскую территорию нет никакой возможности. Да и не рискну я, сразу шлёпнут. И ещё, вы знаете, я волхв, пусть и недоученный. Так вот, я врага чувствую, пролетая над лагерем партизан, я учуял там врага, это может и не немец был, а наш предатель. Он там один. Поинтересуйтесь у партизан нет ли у них пленных немцев, и если нет, то точно засланный казачок. А он может сообщить немцам и вас тут блокируют. Причину, я надеюсь вы понимаете. Так что будьте осторожнее… А вот и партизаны. Надо опознаться, а то обстреляют ещё. Эй, славяне, свои!

Крикнув, я замер, те сосредоточивались на опушке и вполне видели наши силуэты, так чтобы подсветить, я купил фонарик, включил его и освятил своих пассажиров, чтобы те их рассмотрели. Генерал сориентировался и скомандовал:

— Старший ко мне.

— Товарищ капитан, это вы? — с некоторой неуверенностью поинтересовался один из партизан из кустов.

Когда я освещал пассажиров, то случайно и себя осветил, отключая фонарик, не сразу пипку нашёл, видимо какой-то знакомец опознал, так что откликнулся я сразу. Всё же в сорок первом я тут изрядно поработал, знакомцев должно немало остаться.

— Бывший капитан, боец, бывший. Под военно-полевой суд попал. А теперь приговорённый к расстрелу. Ты кем будешь?

— Товарищ капитан, вы нас из Брестской крепости вывели на танках. Деблокировали. Помогли с оружием и боеприпасами.

— Да вас там больше сотни было, да раненых сколько, разве всех упомнишь?

— Я в немецком мундире был, вы нас с Фроловым, бойцом из автороты, первыми встретили.

— А, ты из конвойного батальона НКВД вроде?

— Да, товарищ капитан. Боец Николаев.

— Давай выходи, мне улетать нужно, передам вам моих пассажиров.

Партизаны вышли, я со знакомцами обнялся. Тут трое было из крепости, кроме Николаева, вот мы как старые знакомые и обнялись. Всего в отряде почти четыре десятка бойцов из крепости осталось, остальные по другим отрядам разошлись. Радовались те искреннее встрече, я видел. После этого Николаев с командиром подразделения отошли со мной, вот я их и посвятил в курс дела, мол, командиры освобождены из немецкого плена, их срочно нужно отправить на Большую Землю. То, что старший лейтенант сын Сталина, тоже сообщил, чтобы вникли в серьёзность ситуации. Радиостанция к счастью у них была, так что вызовут самолёт следующей ночью. А я собирался лететь, чтобы отвлечь немцев и увести поиски подальше. Ну и сообщил что чую врага, и у них в лагере такой есть. Те удивились, сказав, что там только свои и старший этого взвода, бывший капитан РККА, попросил указать кто, иначе всё может рухнуть. Так что я купил канистры с бензином, показал партизанам как заправить самолёт, они его выкатили из кустарника, развернув, и мы побежали в лагерь. Там все проснулись, я же уверенно шёл вперёд и ткнул пальцем в девушку лет восемнадцати на вид, сообщив:

— Она.

Та сразу бросилась бежать, но была сбита с ног готовыми к подобному парой бойцов из партизан и вывернули руку с небольшим карманным пистолетом. Дальше ту уволокли к местному особисту, а я сообщил командиру партизанского отряда всё что знал и немного пополнил их запасы, две сотни «ППС», пятьдесят «ПТРД», столько же ручных пулемётов, но главное, патронов побольше, гранат, медикаментов и продовольствия. Два миллиона кредитов со свистом ушло. Подумав, ещё сотню «МП-44» выдал и пять миллионов патронов к ним, пусть партизаны это оружие осваивают и оценивают. Ну и побежал обратно. Кстати, пассажиров моих в лагерь уже сопроводили, мы попрощались. Я же вернулся к самолёту, и проверил заправку, ею руководил боец, в прошлом авиационный техник, и взлетев, полетел прочь. Моя задача привлечь внимание и увести поиски в сторону. Взлетал уже когда рассвело. Так что вскоре привлёк внимание, в воздухе я был не один. Тут пришло сообщение, что задание я выполнил и могу получить награду. Её сразу бы вручили, но тут на выбор. Она была в двух вариантах, ручное управление и виртуальное через программу. Не думая, я конечно же выбрал ручное. Виртуальное и заблокировать могут. Всё это я делал, параллельно управляя самолётом. Опция активировалась, явно приписываясь ко мне. На левой руке, а я задрал рукав, появилась татуировка в виде застёжки-змейки, сантиметров двадцать длиной и пять миллиметров шириной. Но язычка не было. Цвет татуировки насыщенный, я бы сказал ядовито-зелёный. Быстро пролистав сопроводительную документацию к опции, изучил как пользоваться. Довольно просто. Провести пальцем правой руки по змейке от локтя к кисти руки, тогда «карман» открыт и можно убирать что я хочу. Главное, чтобы ладонь левой руки лежала на этом предмете. Чтобы достать, провести пальцем от кисти до локтя, представив, что мне нужно, то, что ранее убрал внутрь, и это появиться под моей левой ладонью. Вот и всё, остальную документацию позже прочитаю, потому как появилась пара истребителей. Сам я к Житомиру рвался. А я о польском батальоне карателей не забывал. Знаю, что их там уже нет, получили бензин и уехали, никто бы им столько там стоять не дал. Но хоть узнаю куда те двинули. Уничтожу и отдыхать. Вот немцы меня и перехватили в районе Пинска, нашли, видимо с земли навели.