Зажёг пушкарь на решётке подвижной все двенадцать фитилей. И ждёт, не стреляет. Подошло войско вражье кучно. Вплотную почти к шутейной крепостушке Егория.

– Сдавайся в полон, воевода! – крикнул толмач Егорию. – Мы помилуем тебя! Будешь воду возить в нашем обозе!

– Не подходите, выстрелю! – заломил шапку пушкарь.

– Ха-ха! У тебя же пушки из глины! – засмеялись бусурмане.

А Егорий отвечал:

– Зарядил я пушечку динарами, да царскими ефимками, да гривнами серебряными рублеными!

– Мы на кол тебя посадим! – разгневался визирь бусурманский.

И ринулось вражье войско на крепостушку Егория. А он подвинул коловорот с горящими фитилями к запалам пушечным. И загремела устрашительно мортира. И полетели убивно из стволов сечка железная, ядра и червонцы золотые. Полвойска бусурманского сразу замертво полегло. А визирю глаз динаром выбило. Тут и казаки с боков стрелять начали. Полк из засады вылетел конно. Всех бусурман перебили.

Подошёл атаман к Егорию с поклоном:

– Сколь потребуешь, пушкарь, с казны войсковой за мортиру о двенадцати стволах?

Покарябал Егорий затылок и ответил:

– Давайте полушку за пушку. Пойду в шинок. Куплю винца кружку!

И отдал писарь из казны казачьей Егорию медную полушку.

Устроили как-то казаки засаду, ловушку для вражьего войска. А вороги тоже хитры. Остановились и не идут через овраг, где засел казачий полк с ружьями. Атаман собрал круг: мол, как быть? Один старый казак, Охрим, поклонился кругу и молвил:

– Надобно вылазку конную свершить малыми силами. И одному казаку сесть ухитрительно на худую лошадёнку. Али упасть с коня, дабы взяли враги в плен. Станут враги, само собой, пытать огнём пленного. А пленный казак помрёт в пытках, но не скажет правды. Так и попадут враги в засаду нашу.

– А кто пойдёт на погибель? Кто выдержит пытки? – зашумели казаки.

Охрим в ответ говорит:

– Того, кто пойдёт на погибель, я научу заговору от боли на дыбе. Известна мне такая молитва-лубянка. Прошепчешь заговор, и олубенеют руки и ноги, и лицо, и тело. Никакой боли не учуять!

Ещё больше зашумели казаки:

– Не рассказывай байки, старый хрыч! А ежели ты колдун, то иди на пытки сам!

Старый казак не хотел пойти на погибель. Мол, давайте бросим жребий: на кого выпадет, тот и пойдет помирать за товарищей. И бросили казаки жребий. И выпал жребий на Ивашку, сына Охрима.

Тогда Охрим вздохнул горько: негоже погибать молодому-де, пойду-ка я лучше сам, вместо сынка. Никто не возражал супротив замены. И пошёл старик на вылазку. И упал с коня ухитрительно. И попал в плен к ворогам.

Долго пытали они старого казака:

– Говори, где полк казачий с пищалями?

– В городке! – отвечал он.

Жгли огнём на дыбе Охрима, рвали клещами. А он шептал:

– Лубянка, лубянка, лубей спозаранку. И тело лубяно. И сонно, и пьяно. Стрелец не робеет, казак не болеет. Лубянка лубеет, лубянка грубеет. Птицы, взлетайте! Ползите, улитки! Выдержу жесточи, вынесу пытки. Могила – землянка. И камень – лубянка. Лубянка, лубянка!

Бросили вороги истерзанного пленника в степи. Мол, он рехнулся. Да и сам помрёт после страшных пыток. И пошли войском через лесистый овраг. И попали в засаду вороги, погибли.

К вечеру после боя казаки подобрали измученного пытками Охрима. От него выучили колдовской заговор. С тех пор казачата бегают по станицам и приговаривают:

– Стрелец не робеет, казак не болеет! Лубянка лубеет, лубянка грубеет! И ранка – обманка! И камень – лубянка!

Шли как-то казаки конно через великую степь. А чтоб не заблудиться, не отклонялись от попутных сайгачьих троп. И на одной тропе конь атамана Нечая потерял подкову. А подкова была не простая – серебряная. По приметам, терять подкову – к несчастью. Погоревал-погоревал атаман, а делать нечего. Не возвращаться же с полпути! Походный кузнец прибил атаманову коню новую подкову. Но уже не серебряную, а обычную – железную.

И сбылась примета. Захватил Нечай богатый город Хиву. А хана в крепости не было – он с войском в набеге был. Три дня гуляли казаки в Хиве. Но ускользнул из Хивы к хану гонец на быстром иноходце.