Шатаясь, я медленно поднялась с колен, едва не повалившись обратно на ледяную, влажную землю. Вещей с собой почти не было, только то, что не стоило оставлять в чужом мире. Но даже почти пустая, сумка все же оттягивала плечо, словно весила в половину меня. Первый шаг дался вполне терпимо. Закоченевшие ноги дрожали и норовили надломиться, но все же послушно переступили границу третьего круга. Нужно было сделать всего шаг, чтобы оказаться в руках женщин. И все было бы ничего, если бы не крики, которые предательски принес ветер. Голос Кирчу чуть не заставил обернуться, полоснув по нервам.

— Тирма, не смей! Вернись!

Я почувствовала, как чуть подрагивает земля под лапами куджана, но не знала, это проснулся Усну или еще не ушел в сон ледяной ящер. Да и важно ли? Дрожа всем телом, не позволяя себе смотреть за спину, я шагнула за вторую линию, оказавшись в объятиях матери. Этна крепко обняла, окутывая запахом корицы и перца. С другой стороны за локоть придержала Иннат.

— Тирма! Прошу тебя!..

Голос, доносимый порывами был глух и плохо слышим здесь, но я все же вздрогнула, подняв на маму полные слез глаза.

— Уходим? — тихо спросила Этна, поглаживая по спине. Сил хватило только на кивок.

— Подожди, дочь. Ажгжар заслужил объяснения, — бабушка, гордая сильная жрица сделала то, чего никто не ожидал. Из небольшой сумки она вытянула толстую книгу в характерном зеленом переплете. Свод законов, по которым живет Обитель Сатулано. Размахнувшись, женщина выбросила книгу за пределы круга.

— Тебя могут наказать за это, мам, — тихо предупредила Этна.

— О, да. Пусть попробуют, — с легкой угрозой в голосе произнесла глава моей ветви. С печалью коснувшись моей щеки, бабуля посмотрел куда-то за спину. — Идемте, девочки. С этого мужчины станется рвануть за нами через врата трех миров.

Поддерживаемая женщинами, вместе со всеми шагнула в туманное пространство центрального круга. Голову сдавило, тело скрутило на мгновение, и мы все оказались стоящими во дворе обители, где на серых камнях под ногами дымились контуры портальных кругов, выгоревших до основания. Яркое солнце било в глаза, птицы весело щебетали, со стороны сада пахнуло ароматом цветущей яблони. Здесь был самый разгар весны.

Захрипев от боли, теряя сознание, я повисла на чужих руках, больше не в состоянии терпеть.

В воздухе чувствовалось приближение весны. Снег частично уже сошел, оставив черные проплешины голой земли. В своих соломенных лежанках начинали ворочаться куджаны, медленно просыпаясь ото сна, стаи первых птиц уже оглашали переливчатым пением окрестности. Все чувствовали воодушевление и эмоциональный подъем.

Все, кроме моей ведьмы. Тирма была какой-то немного печальной и обеспокоенной. Стоило ей оказаться одной, как она принималась потирать запястья. Несколько раз попытавшись аккуратно выяснить, что происходит, решил все же не лезть на рожон, видя нежелание жрицы разговаривать.

По ночам, она прижималась теснее, словно искала защиты. Была невероятно ласковой и какой-то болезненно чувствительной.

Проснулся я от ощущения пустоты и беспокойства. Привыкнув к ее присутствию рядом, ощутил исчезновение очень ясно, хоть и не сразу. Предчувствие беды заставило первым делом кинуться к ее вещим, проверяя. Одежда почти вся бела на месте. Сменные юбки, обувь, все оставалось там, где и должно. Не было ни сумки, ни амулетов, но это еще ничего не значило.

Спустившись в зал, с удивлением увидел хмурого брата. Ичиро сидел перед распахнутой створкой печи, глядя на огонь. Травмированная нога покоилась на пуфике, в руке был стакан. Обернувшись на мои шаги, брат приподнял стакан, приветствуя.

— Не замечал за тобой любви к ночному бодрствованию раньше. Как ты мог оставить невестку одну мерзнуть под одеялами?

— Ее нет, — в голосе, против желания, проскользнули нотки страха. Я и правда боялся, что она пропала насовсем, хотя никаких признаков этому не было. Брат покачал головой, снова глядя на желтое пламя в печи.

— Значит, пришло время.

— Ты что-то знаешь? — от злости свело челюсть. Руки сами собой сжались в кулак. Чувство предательства и обмана черным колючим комком собралось у горла.

Ичиро покачал головой.

— Почти ничего. Знаю только, про благословение. Я тебе говорил. Но это не определено временем. Она обещала, что останется «настолько, насколько возможно». Значит, время вышло. — Ичиро задумчиво потер длинный шрам, оставшийся от зимней охоты. Нога периодически еще ныла, доставляя ощутимое беспокойство.

— И ты не знаешь, что могло случиться?

— Нет. Но мне не нравятся ее руки. Совсем. Напомнить тебе о тех новостях, что мы получили в начале зимой?

— Ты о том, что правящий герцог Шан-фу был найден сгоревшим в собственной постели? — Брат кивнул. Эти сведения нас очень сильно удивили, особенно если учитывать, что вся окружающая обстановка комнаты осталась целой. — Считаешь, что это может быть связанно?