Эшер различила дальний топот; она не велела деду шевелиться и слушала у окна. Топот приближался, залаяла собака, всадник свистнул близко и знакомо! у, сакли зафыркал конь, и спешились. Эшер усмехнулась, взмахнула косами, убежала за перегородку. В саклю вошел Джета, снял башлык и опустился перед князем, поцеловал ему руку. Князь, гладя Джету по голове, вздохнул - очень он был слаб и древен.

– А Эшер?
– спросил Джета, оглядываясь.

За перегородкой коротко вздохнули. Старый князь покачал бородой. Джета пошел за перегородку, вывел Эшер, отвел ее руки от лица и поцеловал. Она вновь убежала.

Джета и князь, поджав ноги, сели на ковер у низенького стола и молча принялись есть. Насытясь, Джета сказал:

– Я приехал, чтобы отомстить духанщику; потом я вернусь в горы - и клянусь, я сделаю русским много вреда.

– Ты хороший мальчик, Джета, - ответил князь, - благословляю тебя.

– Когда Кавказ будет наш, - продолжал Джета, расширяя глаза, - я женюсь ^на Эшер.

Эшер за перегородкой опять коротко вздохнула, Джета вскочил и крикнул:

– Иди же к нам, горлинка.

– Ох, - сказал князь, - не время теперь любиться, уезжай; меня знают, за тобой сюда придут; уходи, Джета.

– Нет, - ответил он, - я давно не видал мою Эшер.

4

Наутро, чуть свет, духанщик Сандро поскакал в город и донес начальнику про Джету. Начальник послал на помощь уряднику пять человек, приказав взять князя живым. Сандро на обратном пути поил солдат в каждом духане так, что, когда доехали до "Остановись", - все уже были пьяны. Здесь они встретили урядника. Он потребовал с духанщика все деньги вперед. Выпили, закусили и пошла на перевал. Ночь спали в горах.

На другой день старый князь после обеда лежал на кошме в тени сакли. Шумел поток. Плавали орлы в синеве. Сквозь дремоту старый князь слушал смех Эшер и гортанный, будто воркующий, говор Джеты.

Когда он замолкал, раздавался тоненький, как звенение струны, голосок Эшер, и в нем слышалась такая любовь, такое взволнованное счастье, как у птицы, купающейся после долгой непогоды в лучах солнца...

"Все одно, все одно и то же с самого утра, - думал старый князь. Глаза его слипались, и рука лениво отгоняла мух.
– А то - убивают, а то - мучат, народ разбредается во все стороны... Сады докинуты, сакли опустели, приходят чужие люди и сеют кукурузу на наших полях... Где закон? Где справедливость?"

Вспоминая былое, он не услышал шороха шагов и только сквозь дремоту почувствовал опасность, открыл глаза; с винтовкой наперевес стоял урядник "Крепкий табак", за ним - пять солдат, - холодом блестели их штыки...

– Подайте нам племянника, - сказал "Крепкий табак", и распухшее лицо его побагровело.

Князь приподнялся на локте и вдруг крикнул сильно, как юноша:

– Джета, берегись!
– Тяжелый сапог урядника ударил ему в лицо. Князь повалился на кошму.

Джета уже стоял в дверях сакли, - бледный, только глаза его наливались кровью. Руку с кинжалом он прижимал к груди, мускулы напряглись для прыжка.

– Сдавайся, гололобый!
– закричал "Крепкий табак", прицеливаясь в него из винтовки.
– Ребята. стреляй, коли его...

– Стреляйте, - тихо ответил Джета, делая шаг вперед.

– Подожди, не стреляй, - заговорили солдаты, - начальник велел его живого взять.

– Живого, так и вяжи сам, - еще злее закричал урядник.

И тотчас Джета прыгнул на него, широким взмахом кинжала ударяя в живот... Но отскочило острие, попав в патронташ, согнулось, разорвало только бешмет. И сзади уже насели на Джету солдаты, заломили руки ему за спину, крутили ремнем локти. Урядник, охая и ругаясь, бил его в грудь прикладом. После каждого удара лицо Джеты желтело, глаза меркли, вздувались жилы на шее,..

– Крепкой, лихой, - заговорили солдаты. В это время раздался слабый револьверный выстрел из окна.

– Эшер!
– гортанно крикнул Джета, рванулся.
– Не трогайте, это девочка.

Связанного ремнями, его повалили на траву, и двое солдат вошли в саклю... Оттуда послышались голоса, возня, и боком из двери выскользнула Эшер. Сжатые зубы ее были оскалены, глаза прищурены, сквозь разорванные шальвары белело бедро; двигаясь, как кошка, вдоль стены, она увидела Джету и остановилась...

– Ишь ты, чертова сучонка, ну и зла!
– засмеялся один из солдат,

– Жив ты, жив, Джета?
– хрипло спросила Эшер, кинулась и присела около его головы, положила ладони ему на глаза.

– Ишь ты - жалеет, - сказал солдат, - ничего, не горюй, мы его не обидим..,

– Ну ты, не обидим, вяжи девчонку, - крикнул урядник и, схватив ее за плечо, пригнул к земле... Эшер коротко вскрикнула, вцепилась в Джету... Их связали, поставили на ноги. Из сакли вышли солдаты, неся ковры и кувшины... Приполз из-за угла князь, отирал разбитое лицо, просил и кланялся; ему пригрозили и ушли, уводя пленников. И долго, клекая, как филин, вслед уходящим грозил палкою, проклинал старый князь. Когда те скрылись - упал на кошму и не двигался...