Ум подсказывал держаться от него подальше, сердце к нему тянулось, а тело горячо желало. Осталось придумать как удовлетворить потребности первого, не навредив второму и получить третье.

В отличии от других девушек, которые быстро впадали в уныние из-за неудач на любовном фронте, у меня было свое лекарство от бед. Когда я была поглощена тренировками, вся окружающая действительность прекращала иметь для меня значение. Это был мой способ общения с миром, моя медитация и молитва.

Я натягивала на себя спортивные легги, сверху теплые штаны, топ и на него толстовку, щиколотку фиксировала специальная повязка, волосы стягивала резинка. К концу тренировки все вещи на мне полностью пропитывались потом, он стекал со лба на ресницы, я стирала его рукой и продолжала заниматься. Я знала, что тело еще не вошло в привычный ожесточенный тренировочный ритм, поэтому организм так реагирует на нагрузки.

Пока мне было недоступно и запрещено делать почти все гимнастические элементы, но я, как могла, занималась, стараясь совсем не растерять мышцы, которые пока просто таяли.

Нога от этих стараний почти всегда ныла, щиколотка опухала и приходилось давать перерыв. Тренер, гоняя остальных спортсменов, меня пыталась останавливать. Ей казалось, что я в принципе не могу себя щадить и не знаю меру и грань, где кончается обычная тренировка и начинается изматывающая, опасная для жизни.

А мне наоборот казалось, что я делаю недостаточно много. Не могла остановиться, мной движел страх, который шептал, что если я остановлюсь и отдохну, то не получу желаемое, поэтому я могла работать только на пределе своих возможностей, до потери пульса.

Занимаясь, услышала призыв тренера подойти всем присутствующим к ней. По правую руку от тренера стояла девушка одетая в нарядный леотард и широко улыбалась, обнажая ровные зубы.

– Хочу представить вам нового члена нашего клуба – Анастасию Малевскую, очень перспективная спортсменка. Прошу любить и жаловать.

Девочки поздоровались с ней, проявляя интерес к новенькой. Я слышала о ней, она хорошо показала себя на последних чемпионатах, которые я пропустила. От новенькой буквально исходили волны самоуверенности. Она ушла разогреваться перед отработкой элементов.

Таисия Андреевна решила устроить показательные выступления по опорному прыжку. Девочки выстроились в ряд, ожидая своей очереди, а я стояла, сложив руки на поверхности бревна, с завистью наблюдала за ними. Хотелось быть там, с ними, вернуться к нормальным тренировкам, а не только быть сторонним наблюдателем.

Девочки одна за другой выполняли упражнение и вот подошла очередь новенькой, нам было интересно посмотреть на нее, поэтому все глаза обратились в её сторону. Девушка с блеском выполнила упражнение с элементом повышенным сложности, не совершив ошибки в обоих попытках.

Вижу, как ко мне направляется Катюша, как её называла тренер, имевшая ко мне особо негативное отношение.

– Что, Комар, ты больше не лучшая здесь? – ядовито спросила она, смотря на меня со странным выражением триумфа. Поняла бы, если вдруг она вообразила себя лучше меня, однако ж ведь она не имела никакого отношения к тому, что на базе появился кто-то кто может соперничать со мной.

– Сидоренко, - также фамильярно обратилась я, - легко быть лучшей из худших, может сейчас мне станет интереснее.

Толкнув её плечом, я прошла мимо, испытывая удовлетворение от сказанного. Раньше я смолчала бы на подобный выпад из-за своего нежелания причинять боль словами, однако ведь никто не щадил моих чувств…

Глава 9.2

Я продолжила свою тренировку, но мысли крутились вокруг новенькой, её успехов, о том, как мало времени осталось до Олимпиады, о том, что появятся новые соперницы и в России, и на международных соревнованиях, о том, что сейчас не просто нахожусь в самой худшей своей форме, а выбита из боевой готовности и каким будет заключение врача не известно. Таисия Андреевна слишком давно меня знала, чтобы не заметить, как мои руки буквально опускаются.

– Алёна, что с тобой происходит? – она отвела меня немного в сторону, чтобы не было свидетелей разговора.

– Таисия Андреевна, я боюсь, что всё зря, что вся эта мышиная возня, которой я занимаюсь, мне ничем не поможет, когда я вернусь в строй и я только теряю из-за травмы время, - я произнесла это, стараясь не смотреть в глаза тренера, чтобы она не разглядела в глубине моей радужки, подступающее отчаяние.

– Аленка, у тебя всегда всё слишком легко получалось, там, где другие работают годами, ты выполняла с первого раза. Сколько раз я замечала, как тебе стоит только показать какой-то сверхсложный элемент, и ты его можешь исполнить, буквально попробовав пару раз. Это время, которое сейчас у тебя есть, нужно чтобы ты усмирила своего эго, - она положила свою ладонь на мое плечо, по-матерински обнимая, - приняла то, что происходит с твоим телом и была благодарна, что врачи тебе дали надежду на восстановление.

Не сказать, чтобы её слова меня образумили.

– Чему мне радоваться, Таисия Андреевна, - пылко возразила я, - тому, что не могу теперь вообще ничего делать?

Почувствовала, как тренер тяжело вздыхает от глупости своей любимой подопечной.

– Я о том и говорю, прими эту ситуацию, смирись с ней, а когда врач даст добро – борись, как можешь только ты. И Бога ради, не сравнивай себя ни с кем, самый главный твой противник – это ты.

Тренер отпустила меня заниматься, а я села на мат, смотря на свою переломанную щиколотку, спрятанную под эластичными бинтами. Смысл слов тренера ускользал от меня. Что она хотела мне сказать, что я должна сейчас делать?