Шрифт:
Я был трезв как стеклышко, когда садился за руль серого спортивного авто, выделявшегося среди других машин этого города. Днем у меня была назначена важная рабочая встреча, от которой я не мог откреститься, но на вечер у меня были более чем грандиозные планы, в которые входили друзья, выпивка и красивые женщины, «знающие себе цену».
С утра машин и пешеходов практически не было, и я с удовольствием несся на запредельной скорости по улицам города, представляя себя совсем в другом месте. Впереди замаячил светофор, который обычно в такую рань мигал оранжевым сигналом, а сейчас отсвечивал, предупреждая о необходимости остановиться перед пустым пешеходным переходом. Никаких пешеходов впереди не намечалось и перед пересечением перекрестка, я лишь немного сбавил скорость, когда боковым зрением поймал несущуюся на скорости под мои колеса девчонку. Всё решали доли секунд, когда я, резко ударяя по тормозам, попытался увести машину в противоположную от самоубийцы сторону.
В лицо ударили подушки безопасности, которые я смял, вылетая из машины. Подбежал к девчонке, показалось совсем ребенку, отброшенной моей машиной немного вперед. В горле от страха за нее всё пересохло. Я мог быть каким угодно ублюдочным подонком, но не убийцей.
– Малыш, ты как?
– задал я самый тупой в мире вопрос, присаживаясь на колени рядом с ней, не зная куда день свои руки и как ей помочь.
Девчонка открыла свои ошалевшие глаза, судорожно вздохнула и посмотрела полными ужаса глазами на свою ногу. Теперь мы вместе наблюдали за выпирающей неестественным образом в щиколотке костью.
– Это ерунда, малыш, до свадьбы заживет, - нес я чепуху, попутно набирая друг за другом скорую, адвоката и полицию.
Девчонка должно быть провалилась в обморок, потому что со стоном закрыла глаза и отключилась. В тайне я был этому рад, потому что не было сил смотреть в эти полные боли и страха глаза. Меня же она, казалось, не заметила вовсе, словно я не существовал. Но чем дольше она была без сознания, тем сильнее я чувствовал панику, не имея понятия о том, есть ли у нее другие повреждения. Вдруг у нее внутреннее кровотечение, и она сейчас умирает, а я ничего не могу с этим поделать?
Благо, эти думы прервала скорая помощь и девочку аккуратно перенесли на носилки.
Суровый врач неотложки сообщил мне название больницы, куда её сейчас отвезут и куда я непременно собирался приехать, когда улажу все формальности. Точнее, переложу их на плечи своего адвоката.
Это свершилось лишь через долгих два часа, но не будь я Самгиным и практически хозяином этого города, скорее всего меньшее, что мне светило — это ночь в следственном изоляторе.
В больницу меня и подобранный мной лонгборд девочки, доставил адвокат. Я ожидал, что увижу у её палаты родителей, но не думал, что встречу там целую делегацию. Человек десять стояло у палаты девочки, среди которых я пытался найти её семью и предложить свою помощь.
– Извините, я хотел бы узнать, как себя чувствует девочка, - произнес я, обращаясь ко всем сразу. Десять пар глаз ко мне обернулись и, должно быть, догадались кто я, ибо на их лицах читалась крайняя степень осуждения.
Вперед вышла корпулентная женщина в строгом костюме, и с такой ненавистью меня разглядывала, что мне стало не по себе. Медсестра сообщила, что вроде как иных травм кроме переломанной лодыжки со смещением у девочки нет, жить будет. Так чего на меня смотреть как на врага народа?
– Кто Вы, молодой человек?
– строго задала она вопрос, выжигая на мне дыры.
Я сглотнул слюну прежде, чем ответить.
– Это я сбил девочку, она вылетела на красный, - с признания ощетинившись перескочил я на обвинение под взглядом суровых глаз.
Женщина скривила губы, будто перед ней был мелкий ползучий гад не достойный её внимания.
– Вы понимаете, что погубили её?
– задала она риторический вопрос прежде, чем отвернуться.
А я стоял не понимая вообще ничего. Эта женщина больше не намеревалась вести со мной диалог, но ко мне подошла другая.
– Уходите, молодой человек, Вас тут видеть не хотят, - тихо попросила хрупкая женщина в возрасте, и по заплаканным глазам, я понял, что передо мной родственница пострадавшей.
Она собиралась отойти, но я удержал её за локоть, не желая просто так отсюда уходить. Меня терзала совесть, а это было редкое, новое для меня чувство. Возможно, если бы сейчас мамаша девочки прибегла к шантажу и угрозам, совесть снова спряталась туда, где дремала всю мою жизнь. Но передо мной стояла раздавленная женщина, а потому я не мог просто так покинуть стены больницы.
– Прошу, объясните, что происходит, чем я могу ей помочь?
Женщина вновь подняла на меня взгляд уставших глаз, словно на её плечах сейчас был невыносимый груз. Я сознавал, как сложно ей видеть человека едва не убившего её близкого человека, не говоря уже о том, чтобы объяснять мне что-то. Но я был слишком упрям, чтобы уйти. И судя по тому, что никто не рвался бить мне морду, видимо, отца девочки среди присутствующих не было.
– Клим, - раздался рядом голос адвоката, - это заведующий отделения травматологии — Загир Магомедович, он же врач, который принимал девочку.