Вдоль стены были прикреплены изогнутые, резные крючки, на которых в данный момент висели белые пушистые полотенца и даже огромный, рассчитанный на трех, таких как я, халат.

Тут я вспомнила, что вылечить-то меня вылечили, а вот помыть никто не соблаговолил, поэтому решила сразу и опробовать ванну, раз пока не знаю, что с душем делать.

Обошла ее в поисках, каких-либо отметок, пусто. Так, опять ребусы! Хоть бы инструкцию повесили, для иномирных гостей. Правда, я все рано читать не умею. Покрутилась еще немного, и уже совсем было решила, оставить эту затею до лучших времен, пока кто-нибудь не снизойдет до объяснений, но тут мой взгляд упал на резное панно, расположенное на стене рядом с окном.

Подошла к нему и несколько минут рассматривала витиеватый узор, а потом нерешительно приложила к нему руку. Раздался тихий всплеск и, обернувшись, с удовольствием обнаружила полную ванну с белыми шапками пены.

Скинула грязную, драную одежду и, мурлыча от удовольствия, погрузилась в воду. Торопиться не куда, Хромов никаких указаний не давал, так что можно расслабиться, и отдохнуть, ни о чем не думая.

Через час я вернулась в комнату, свежая, разрумяненная, замотанная с ног до головы в гигантский, до безобразия мягкий халат.

Блаженно улыбаясь, растянулась на кровати и позволила себе немного поваляться. Похоже, мне начинает нравиться это путешествие. Эта непрошенная мысль заставила меня усмехнуться, еще бы хозяин не был таким самовлюбленным типом, вообще красота была бы.

Потом я занялась распаковыванием сезонного чемодана и разбором вещей. Одежду и личные принадлежности разложила по полочкам, а походный инвентарь оставила в чемодане, запихав его на нижнюю полку шкафа.

С удовольствием переоделась в чистую, а главное свою одежду, надела легкие балетки, нацепила часики на тонком ремешке, обнаруженные на самом дне чемодана. Хотела идти к Вике, но не удержалась и отправилась проверять балкон.

По размерам он больше напоминал террасу. Практически квадратный, можно сделать шагов десять, что вдоль, что поперек, с каменными, побелевшими от времени перилами. Здесь же располагался небольшой чайный столик и кресло.

Окинула взглядом простирающийся передо мной двор. С одной стороны отгорожена территория, на которой тренируются войны, с другой вход в конюшни, и небольшой участок для выгула лошадей. От ворот к центральному входу протянулась широкая дорога, посыпанная красной крошкой. По периметру здания разбиты яркие клумбы и аккуратно подстриженные кусты.

По двору, словно муравьи сновали люди, работа кипела во всю. Войны тренировались, слуги подметались, садовник облагораживал территорию. Я заметила телегу, груженую припасами. Она только что въехала в ворота, остановившись напротив небольшой двери, из которой тот час выскочил человек в белой одежде и колпаке на голове, повар, наверное. Под его руководством двое юрких пареньков стали разгружать продукты.

– Нравится?- раздался из-за спины насмешливый голос.

Я от испуга дернулась, чуть не перевалившись через перила и еле сдержав вопль. Гневно обернулась и увидела нарушителя своего спокойствия. Александр сидел в кресле, закинул ногу на ногу и, усмехаясь, рассматривал мою сердитую физиономию. Как у него получилось так бесшумно зайти ко мне? И вообще стучаться надо для приличия, может, я тут голая хожу.

– Обязательно пугать?
– недовольно проворчала я, сложив руки на груди.

– Даже не думал,- невозмутимо ответил он,- я уже минут пять тут сижу, но ты настолько поглощена осмотром, что ничего не заметила.

– Как ты вошел? Я же запирала дверь.

– Это мое родовое именье, здесь я могу попасть куда угодно.

– Перемещаешься?

Он лишь кивнул в ответ.

– То есть, ты можешь оказаться даже в душе, в тот момент, когда я там моюсь?

– Да хоть в твоей постели, если захочу этого.

От его слов почувствовала, что начинаю краснеть. Как бы вообще избавиться от этой дурной привычки, чуть, что сразу румянцем заливаться.

Мне, почему-то стало неуютно под его пронзительным взглядом, поэтому старательно смотрела по сторонам, избегая его. Он молчал и, по-видимому, уходить не собирался.

– Как твоя рана?- Спросила хоть что-то, лишь бы нарушить эту тишину.

Он пренебрежительно отмахнулся, словно это несущественно, и он не истекал два дня кровью, продолжая рассматривать меня.

– На мне нарисовано что-то интересное?
– наконец не выдерживаю его пристального внимания.

– Нет.

– Тогда почему ты на меня так смотришь?

– Как?- он вопросительно поднял бровь, даже не думая отводить глаза.

– Не знаю,- я окончательно стушевалась,- не так как обычно.

– И как же я, по-твоему, обычно смотрю?

– Как будто решаешь, утопить меня или придушить собственными руками.

Моя фраза его рассмешила, он улыбнулся своей белозубой улыбкой и покачал головой.