Шрифт:
– Ой! Больно же! – воскликнула девочка.
– Прости! – быстро извинился Роман. – Я не нарочно.
Однако что-то в самом его тоне заставляло предполагать, что случившееся было тщательно продуманной акцией.
– Ага. Как же! Между прочим, знаешь, сколько сейчас за ремонт отдавать придётся! – ворчала Милана, собирая разлетевшиеся части.
Поводила пальцем по экрану, разумеется, сенсор не отвечал.
– Чего отдавать?
Он что – с Луны свалился? Уже как-то подзабылось, что книга существует без малого час, и, наверное, многое из обычного мира для неё ещё в новинку.
– Денег, конечно!
– И сколько?
– У тебя все равно нет! – огрызнулась Милана. – Тысяч пять, наверное. Не знаю точно.
Обложка сморщилась. Забавные складки собрались в верхней части, а потом разгладились, словно и не было.
– Посмотри, пожалуйста, у меня, кажется, там заложено между страниц. Но я не в курсе, в какой валюте, – деланно произнес Роман.
Милана взяла книгу. Полистала страницы, невольно отмечая, что и текст имеется, и иллюстрации, и нумерация страниц. Ближе к середине томика обнаружилась пятитысячная купюра, вполне себе настоящая, с водяными знаками, а не билет банка приколов. Роман, явно, лукавил. Или у него имелись задатки фальшивомонетчика.
– Ого! Круто! И кто это заложил, интересно?
Милане не то, чтобы очень хотелось знать. Просто если она потратит деньги, а у них найдется хозяин, будет неприятно.
– Понятия не имею, – спокойно ответил новый знакомый, как будто для него было вполне естественно, что среди страниц заложена довольно крупная банкнота.
– Тогда лучше положить ее на место, а то нехорошо брать чужое, – Милана аккуратно сложила бумажку и убрала на прежнее место. – И почему ты не хотел, чтобы я рассказывала о тебе?
– Я? Не хотел? – в тоне послышалось явно нарочитое удивление.
– Ну, да, – настаивала на своем Милана, – ты взлетел и выбил телефон, когда я начала разговаривать с дедушкой.
– А дедушка у тебя кто?…
Если до этого момента Милана ощущала, что книга смотрит прямо на неё, то теперь готова была поклясться, что собеседник отвёл глаза в сторону, хотя на обложке это никак не отразилось.
– Дедушка у меня, – ответила девочка с гордостью, – директор Питомника идей, профессор неточных наук Иван Алексеевич Летописцев!
Глава 3, в которой Милана делится знаниями и получает их
– Иван Алексеевич Летописцев? Профессор неточных наук? Директор Питомника идей? – переспросил Роман.
Подумал немного. Потом присвистнул для важности, хотя Милана прекрасно поняла, что имя дедушки ничего новому знакомому не говорило. Она сама часто так делает: переспрашивает, повторяя слова собеседника, в итоге, создается впечатление, что в теме, хотя совсем не в теме.
Конечно. Никто и не сомневался, что Роман не знает о директоре питомника Идей. Дед человек известный, но в своем узком круге. А за пределами этого круга имеются другие знаменитости: писатели, артисты, режиссеры, художники, сценаристы, музыканты и певцы.
Только откуда бы все они черпали вдохновение, если бы кто-то не проращивал ростки идей? Не доводил их до ума? Натура творческих людей – тонкая. Но идея – ещё тоньше. И чтобы выйти в свет и быть замеченной, ей надо окрепнуть, напитаться силой.
Милана своим дедом – очень гордилась. За его особенный труд, за умение распознать живучую лозу и дать ей пробиться в жизнь. Ведь он мог бы давно стать супер-пуперским писателем, или сценаристом, или ещё кем-то. Тут же перед ним бездонный источник вдохновения – черпай, пока хочешь, все идеи – оригинальные и невымученные. Но нет, дед скромно и по-честному выпускает их в жизнь, и сам к славе не стремиться. Разве не достойно уважения?
А помимо того, что Милана гордилась и уважала деда, она ещё и обожала его. Впрочем, он её тоже. Конечно, больше ведь у них, кроме друг друга, никого не было. Мама Миланы пропала очень давно, дедушка рассказывал, что долго ее искал, но найти не смог. А кто папа – Иван Алексеевич сам не знал. Об этом всем девочка и поведала Книге.
Роман пошелестел страницами, поиграл обложкой, создавая рябь, словно задумался. А потом раскрылся прямо посередине, и Милана увидела подробную карту Питомника Идей. С бездонным колодцем мыслей, ясельками творчества, теплицами, рассадниками, а так же улицей, на которой располагался ее дом.
– Тебе откуда все известно? – удивилась девочка.
– Честно говоря, и сам не знаю, – признался Роман. – Все знания во мне словно спят, а потом от какого-то толчка просыпаются. И все, что хоть однажды было напечатано в любой другой книге, появляется на моих страницах. Вот ты мне рассказала про Питомник, сначала я ничего не мог представить, а потом он вдруг возник передо мной. И про твоего дедушку я как будто первый раз сегодня услышал, а теперь смотри, – он перелистнулся.
На развороте слева была фотография Ивана Алексеевича, большая, глянцевая, цветная. На ней дедушка выглядел молодо и круто: темные кудри, горящие карие глаза, словно не директор Питомника Идей, а какой-нибудь артист. На развороте справа перечислялись сведения о нем: когда родился, где учился, кем работал. А вот что у него была дочка и есть внучка ни слова!