– Он прилетит, и мы больше никогда не расстанемся… – огонек светодиодной лампы дрожал в отражении ее глаз.

Александр Родионович сжал губы, сдерживая печальные мысли; те слова – пустые отговорки. Разве человек, научившись летать, сможет мечтать о земле? Ее муж не бросит штурвал ради мирной жизни, окружённой десятком бойких карапузов. Небо – его страсть, столь же сильная, как и любовь к Катерине.

Дома в Москве она не захотела оставаться одна. Мать… будущая бабушка не предложила свою заботу. Катя бы и не приняла таковую поддержку. Справится без нее! Приехала навестить отца, хоть ее сопровождающий акушер настаивал: «Это безрассудство!».

На таком сроке уезжать подальше от врачей! А если осложнения!?

«Мой папа – тоже доктор! – настаивала Катерина. – Он за мной присмотрит». Она умолчала половину правды. Ее папа был доктором экономических наук. В родах он не силен, но в селе Белово, под Кочубеевкой, где поселилось счастливое семейство в ожидании пополнения, живет хорошая знахарка. Это – то, что нужно сегодня.

От аэропорта Ставрополя до села отец довез на блестящем внедорожнике. По дороге к дому… на заброшенной разбитой дороге случилась оказия. Лопнула шина, и Александру Родионовичу пришлось чинить машину под сильным ветром ставропольских зим.

Он сильный, справился, но дочку продуло.

Григорьев сокрушался, что не настоял с переносом поездки на срок после родов. Согласно закону Мерфи, ничего не случается по плану. Академик обязан был предвидеть накладные проблемы.

Катя простыла. Поднялась температура, которая держалась три дня.

– Как ты себя чувствуешь? – отец прихлебывал чай и переключал на пульте каналы. Убрал музыкальную передачу дочери и сделал потише звук. Выбор пал на картинку новостей.

– Температура вроде бы спала.

– Я больше переживаю, как бы простуда на плод не передалась, – он указал пультом на живот и построил на лице суровую гримасу.

– Малыш в безопасности! Я звонила врачу.

– Ты знаешь, я не силен в медицине. Твоя мамка знала все хвори. Я так полагаю… кровеносная система одна. На тебя и ребенка – одна кровь. С бактериями! Малыш, выходит, подвержен опасности?

– Ох уж, учёный! – улыбнулась дочь. – У матери и ребенка разная кровеносная система, два сердца. Плацента защищает ребенка от попадания заразы.

– Так прям и защищает! Фильтрует, что ли, проходящую кровь?

– Нет, дело в особом механизме защиты плода от болезни матери. Хорионический гонадотропин человека (ХГЧ). Ребенок появляется на свет, не тронутый заразой. Даже СПИД не страшен. Единственно, где возможно подхватить, при соприкосновении с жидкостями на выходе из утробы.

– Оставь меня без подробностей! Понял. Природа сделала так, чтобы в жизнь пришел новый человек. Полезный механизм! Как его назвала? Повтори…

Он подхватил из кармана очки.

– Хорионический гонадотропин человека.

– Ага… человека, – записал доктор.

Дочь разложила по тарелкам пахнущие заботой угощения – рыба, тушенная в кабачках с перцем. Застучали ложки по фарфору.

Семья Григорьевых допивала чай, когда в окне появился Чубайс. Рыжий кот широко раскрывал зубастый рот. Возмущенный взгляд усатой морды кричал: «Впусти!»

– О, блохастый пришел!

– Не успел к ужину.

– Он такое и не ест! – Александр собрал со стола грязную посуду, понес к раковине. – А зря он такое не ест, очень вкусно получилось. Спасибо, дочка, заботишься о старике!

Тишина в доме наступала, когда дочка выключала телевизор на кухне и ложилась спать. Под уютное потрескивание дров в топке доктор экономических наук привычно поднимался в свой кабинет. Непременными спутниками в руках он нес кота и чашку чая. Пушистый Чубайс прижимался к мягкому свитеру на груди Александра – наслаждался человеческой заботой.

Старик удобно усаживался за столом и начинал разговор сам с собой, периодически записывая озвученные рассуждения.

Кот пару раз лизнул шерсть на боку, после чего удивленно посмотрел на наблюдающего за ним человека, промяукал, уводя внимание от неудобной сцены:

«Мур, как вы относитесь к монополии Китая на Венеру?»

– Ты шутишь, Чуб? Это вынужденная мера. Пусть лучше так, чем вынужденный геноцид двух миллиардов людей.

Отвлеченный хитрым маневром кота, человек ударился в дебри философствований о малом зле. Эти мгновения уединения кот использовал для вылизывания мохнатых яиц.

– Понимаешь, Чуб, Марс не заселен по другой причине, – человек вернулся к обсуждению первоначальной темы. – Мы не будем отдавать Марс одной державе. Если Россия уйдет с красной планеты, единственными людьми, оставшимися там, станут…