Леонид

Дальше закрутилось всё очень быстро. Прооперировали и оперативно перевезли в клинику, где находилась на лечении Ольга. Звонил дочери, и у меня дрожали руки и голос от волнения:

— Привет, Аня. У меня хорошая новость. Можешь сегодня приехать и увидеть маму.

— Правда? Арина Алексеевна, быстрее собираемся…

И дальше она уже забыла про телефон, что я на связи, и уже безумно носилась по дому. Настроение у неё улучшилось, а вот мне было совсем не весело. Смерть Ольги лежала тяжёлым камнем на сердце.

Первая встреча была идеальна. И я выдохнул, поняв, что всё не зря.

Лицо у женщины всё было забинтовано, волосы спрятаны, и она ничего не могла сказать, но вовремя пошевелила рукой, дав понять, что она не труп.

Аня была взволнована. Но рада. И блеск в её глазах затмевал всё горе, свалившееся на меня. В душе были смешанные чувства: облегчение и обречённость одновременно.

Нас попросили выйти из палаты, потому что состояние стало нестабильным.

Аня встревоженно смотрела на меня:

— Папа, это же не из-за нас маме стало хуже?

— Думаю, нет. Это из-за операции, перенесённой накануне.

— А можно я завтра приду и очень тихо посижу недолго рядом?

На меня смотрели голубые наивные глаза, которые безгранично мне доверяли.

— Я спрошу.

— Хорошо, папа. Но мама ведь поправится? Правда?

— Конечно, милая.

Вернувшись домой, я был сам не свой, душу терзали сомнения. А наступления завтрашнего дня вообще жутко боялся.

Всё как во сне…

Мозг по-прежнему отказывался воспринимать реальность. И вот, я уже стою в церкви на окраине города, идёт чтение молитв. Ольга, словно живая, просто закрыла глаза. Всё неправильно, у неё так много друзей, а я стою один с Константином. Словно она какая-то безродная. Отпели, простились — и всё. Теперь мы больше не увидимся. В сердце щемящая боль безысходности, и кажется, потихоньку приходит осознание, что она умерла и больше никогда её улыбка не согреет своим теплом.

Могилка без фото, только дата, крест и девичья фамилия — всё скромно и непритязательно, чтобы не выделяться из общей массы.

Надеюсь, Ольга меня простит за это.

А если честно, то я думаю, что когда душа покидает тело, то ей уже всё равно, что с ним будет. Это уже просто биоматериал, поэтому сильно угрызения совести меня не мучают. Помнить и любить её я буду всегда, и это главное.

Часа в четыре я освободился, был выжат как лимон. И совсем позабыл про обещание Ане. Посмотрел, ни одного вызова. Она терпеливо ждала.

Анфиса

Утро совсем не было добрым. Чуть свет меня принялись тормошить, суетиться вокруг. Я, конечно, чувствовала себя лучше, но всё же была в неработоспособном состоянии. Услышала знакомый голос Александры Евгеньевны.

— Ольга, всё нормально?

Я кивнула.

— Сейчас я сниму повязку, и вам станет легче.

Мягкими движениями она разрезала бинты и снимала верхний слой повязок. И вправду, я будто заново увидела мир.

Доктор внимательно смотрела на моё лицо, по одному отклеивая пластырь. Я наблюдала за её реакцией, пытаясь понять, как там всё выглядит.

— А можно посмотреть?

— Можно, но пока отёк не спал, вряд ли вы будете приятно удивлены.

— Нет, я всё же хочу.

Она достала из кармана зеркальце и дала его мне.

Я посмотрела на своё отражение, да, это было не лицо, а какое-то страшное месиво. Слеза покатилась, и в душу закралось сомнение. Я была очень симпатичной, смогу ли стать хотя бы не хуже после такого.

— Ну я так и знала, сразу видно, что вы некомпетентны в данном вопросе. Вы абсолютно нормально выглядите и скоро, когда всё пройдёт, будете ещё лучше, чем были.

Почему-то в этот раз не верила ни одному слову. Старалась успокоиться.

— Ольга, мы вас перевезли в другую клинику, поэтому я вручаю вас другому специалисту. Если будут какие-то вопросы, он со мной свяжется и проконсультируется. Если нужно, я подъеду и посмотрю.

— Я уже не в клинике пластической хирургии?