Я почувствовал, как защипало глаза. Неужели плачу, как девчонка? Я с отвращением саданул себя кулаком в грудь. Стало больно, но слезы вроде бы отступили. Зато холод и под одеялом не отставал. Он словно шел изнутри меня. Устав трястись, я вскочил и начал бегать по комнате. Бегал, наверно, несколько часов. Пока не свалился без сил и не отключился до утра.

Вот так и началась моя жизнь на новом месте. Если, конечно, это можно было назвать жизнью. Я старался спать как можно дольше, до обеда, чтобы ни о чем не думать и не беситься от тоски. Правда, на другой день Ванька принес мне какие-то книжки и шахматную доску. Но сам он играть не умел, а в одиночестве переставлять фигуры было скучно, к тому же очень стыли руки.

Ванька теперь каждый день ходил в школу, как он говорил, для конспирации. Поэтому забегал ко мне только на час, и этот час был единственным сносным временем за все бесконечные сутки.

Я был бы рад, если б Иван, как обычно, наплевал на школьные занятия и больше времени проводил в дедовском доме. Но, наверно, он поступал правильно. От Ваньки я узнал, что мои родители уже подали заявление в полицию, и участковый заходил к Разиным домой, общался с Иваном, с родителями, даже с Тасей. Ванька заявил ему, что с психами не тусит, и участковый ушел ни с чем. А Тася почему-то после этого долго не разговаривала с братом.

Наверное, дней через пять после моего побега я лежал под одеялом и думал о том, сколько времени еще осталось до Ванькиного прихода. За окном вроде уже день, но из-за густых туч ничего невозможно понять. За часами же было холодно протянуть руку. К тому же я боялся разочарования: а вдруг еще раннее утро?

И тут я услышал, как потихоньку открывается дверь в мое жилище. И сразу понял: это не Ванька. Тот всегда сначала громко возился с замком, а потом распахивал дверь одним могучим ударом ноги. Я в ужасе вылетел из-под одеяла и отпрыгнул в тот угол, который не проглядывался от порога. Как будто это имело значение.

Кто-то топтался у порога. Но кто это был? Полиция? Ванькины родители? Или какие-нибудь бандиты, решившие ограбить заброшенный домик в лесу? Шаги начали приближаться…

И в комнату вошла Тася. В руках она держала свою школьную сумку, и вид у девочки был такой, будто она шла в школу, а совершенно случайно оказалась в другом месте. Я шагнул из угла со словами:

– Тась, только не пугайся, это я.

Она обернулась на мой голос – и вдруг широко улыбнулась.

– Да я и так знала, что ты здесь! Подумаешь, напугал!

– Откуда ты это знала?

– Я вас вычислила! – весело воскликнула девочка. – Достаточно было понаблюдать за моим дурацким братцем. Ходит каждый день в школу, к первому уроку, по вечерам парится с уроками. И все время требует бутербродов, говорит, без них у него от книжек мозги сохнут. Когда я прикинула, что такое количество еды даже в него не влезет – сразу догадалась, где он тебя прячет. И отыскала запасные ключи.

Пока Тася это говорила, она распахнула свою сумку, достала два маленьких термоса, несколько пластиковых контейнеров. Расставила все это на столе и начала поочередно снимать крышки. Я чуть не сошел с ума от запаха нормальной человеческой пищи. Все эти дни Ванька таскал только бутерброды и ледяные напитки в банках. Тася протянула мне термос.

– Выпей бульон, я сама с утра сварила, – приказала она. – Ты какой-то зеленый, замерз, наверно?

– Нет, что ты! – ответил я как можно бодрее.

Бульон я выпил в два глотка – и сразу согрелся. А может, меня кинуло в жар от присутствия Таси, не знаю.

– Ну и долго ты собираешься тут жить? – спросила она и поежилась. – Учти, тут без печки с середины ноября уже никак, а дров нет.

– Не знаю, – вздохнул я. – Понимаешь, я хочу доказать родителям, что не я разнес нашу квартиру и класс химии. Что меня кто-то подставил. А иначе меня засунут в больницу для идиотов.

– И как ты им это докажешь? – уточнила Тася.

– Ну, поживу тут еще немножко. Может, смогу их убедить, что я больше ничего не разрушил и ни на кого не напал.

Я не сказал Тасе главного: мне самому было необходимо убедиться, что не я сотворил те ужасные вещи. Как ни плохо мне жилось в домике, но, по крайней мере, ничего подобного тут не происходило. Я вполне владел собой – Ванька был тому свидетель.

Тася с хитрым видом покрутила головой и сказала:

– Да, вроде ничего не разбито и не опрокинуто.

Я, кажется, покраснел.

– Нет, ты правильно сделал, что сбежал, – вдруг продолжила она уже без тени насмешки. – Надо бороться за себя, особенно если знаешь, что не виноват. Думаю, еще недельку ты здесь протянешь. А потом, когда ты вернешься, мы с Ванькой пойдем к твоим родителям и подтвердим, что ты вел себя нормально. Думаю, они так обрадуются, когда тебя увидят, что не станут отправлять в больницу. В общем, все как-нибудь уладится.

Я просто расцвел от этих слов: Тася будто озвучивала мои самые заветные мысли. И вообще рядом с ней я даже не впадал в тихую панику, как в обществе других девчонок.