Шрифт:
– Да это до пятнадцати лет тюрьмы! – Я нагнулся к её лицу и заговорил тише: – Твоя пьеса… послужила этому митингу?
– Я её дала только Йенсу, но он ничего не кому не говорил и не давал.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Потому что он после прочтения копии сжёг её при мне.
Со вздохом я выпрямился.
– Мы по тебе скучаем: я, мама, Анели… Не пойму я тебя, милая, не пойму. Прости.
На её глазах появились слёзы. Я не выдержал и отвернулся, подумав:
«А сам прикрывал преступника несколько дней! Ещё легко отделался…»
Состоялся суд, и её посадили на пять лет. Сердце у меня сжималось при виде её бледного лица! Я прекрасно знал, что день назад судили Йенса, и его посадили на шесть лет. Возможно, он был даже инициатором митинга, но ничего не известно насчёт этого. Со мной была Хедвиг, а Анели просто не впустили. Но они обе обливались слезами.
Когда заседание закончилось, я только тогда оглядел присутствующих в зале и заметил среди них… Ауэр!
У меня сердце в пятки упало.
«Ну, всё, сейчас побежит к журналистам».
Выйдя из зала, я нагнал её и больно схватил за руку, отвёл в сторону, к стене. Она повернулась ко мне: на её лице застыл ужас.
– Что вы…
– Только попробуй, слышишь?! Только попробуй что-нибудь сказать журналистам, попробуй! Я из тебя все потроха…
– Да успокойся, не буду я ничего говорить!
Она отдёрнула мою руку. Я застыл, как вкопанный.
– Да. Мы оба поквитались: наши близкие в тюрьме, поэтому… смысл продолжать?
Я побелел от ярости.
– Да не сажал я твоего Орэля!
– Не ори. Не хочу ничего про это слышать, понял?
– Да я не…
– Он тоже так говорит!
– Да это…
Она нахмурилась и махнула рукой.
– Послушай, я пришла сюда, в зал суда, с миром, ясно? Я даже посочувствовала этой бедной глупенькой девочке, которая уже всё перечеркнула в своей жизни. Я пришла с миром. С миром.
Меня трясло, но мне каким-то чудом удалось сдержать себя. Я набрал побольше воздуха в лёгкие.
– Что ж, надеюсь, вы меня больше не тронете.
– Взаимно.
Я направился к выходу, где ждала меня Хедавиг.
– Ну что?
– Она нас больше не побеспокоит. Хе, сделала одолжение!
Мы вышли из здания суда и поехали домой.
На следующий день я узнал, что нашли её пьесу и сожгли.
Оно и к лучшему.
ЦВЕТОЧНАЯ ВЫСТАВКА
Клайнсланд, Арбайтенграунд. 1958-1959 год.
1
Часы показывают шесть часов, а я уже сижу за столом и пишу. Светает; сквозь туман пробиваются первые лучи солнца, но окно я пока не открываю – не люблю утреннюю прохладу.
В комнате тихо: радио отвлекает меня, а телевизор пока ещё не приобрёл. Да и зачем? Я могу и в кинотеатрах посмотреть на людей – в этом-то вся его прелесть и ценность, а с телевизором и одно и второе угасает.
Пишу письмо тёте Фредже. Я на подработках здесь, в Арбайтенграунде, а она одна в Клайнсланде. Но нет, за прилавком она не следит – такую ответственность точно не возьмёт. Этим занимается София, которая провалила вступительный экзамен в институте и приехала к ней.
Ей не впервой делать корзиночки с цветами.
Конец ознакомительного фрагмента.