И чувство дежавю оглушает. Только я никак не могу понять, что в этом дежавю. Что его вызвало.

— Больно? — одергивает она тут же руки.

— Нет-нет… продолжайте… в смысле… не больно… — бормочу растерянно.

Пальцы давят чуть сильнее на затылок.

— И здесь не больно?

— Нет. Но чувствительность пониженна.

Хочется дотянуться губами до её груди. Втянуть к себе на колени. Но… моя фантазия не идет дальше, потому что привычного ощущения эрекции нет!

Эээ… Это что еще за спецэффекты?!

Отстраняюсь, заглядывая в ее тревожные глаза.

Это из-за этих препаратов, что ли?!

— Анастасия Андреевна, а сколько меня буду еще на этих препаратах держать?

— К сожалению, у меня нет информации о каких препаратах речь.

Сосредотачиваюсь, вспоминая, что я слышал в своём полубреду.

— Миорелаксанты… психотропы… нейролептики…

— Я в растерянности, честно сказать. Без конкретных названий и дозировок, без МРТ… — отрицательно качает головой. — Я Вас опрошу, хорошо? Чтобы выявить степень амнезии.

— Хорошо.

После общих вопросов — какой год, месяц, день, имен родителей, братьев, Анастасия достаёт какие-то листы.

— Теперь краткосрочную память… повторите, пожалуйста, за мной: «Один особенный оригинал».

— Один особенный оригинал.

— Хорошо, — ставит галочку. — «Пять перепёлок приятно пели, плотно пообедав».

Слежу за тем, как двигаются ее губы.

— Пять перепелок… приятно… плотно…

…Горячо, мокро, скользко, туго! Воткнуться в этот рот членом… Мои веки медленно смыкаются от очень явственной и чувственной картинки, как я впиваюсь в ее губы. И я настолько детально ощущаю её вкус и мягкость губ… упругий дразнящий язык…

— Серёжа?.. — всматривается в мои глаза.

Оооо!.. Еще скажи так!

— Сергей? Вы не можете повторить?

Ты чего потёк, Зольников?.. Приём, блять!

Прячу улыбку.

— Можно еще раз?

— «Пять перепёлок приятно пели, плотно пообедав».

— Пять перепелок приятно пели… плотно пообедав!

Мой желудок, вдруг очнувшись, урчит.

— Вы голодны? — распахивает глаза Анастасия. — Вас не покормили?

— В себя пришёл только после обеда, — развожу руками.

— Не вставайте, — давит на плечи, укладывая, — вдруг Вам нельзя, я анализы Ваши не видела. А ужин сейчас как раз привезут! Вы покушайте, а потом мы продолжим.

— Не хотелось бы Вас так поздно задерживать.

— А я в ночную смену.

— Мм…

Чудесно!

— А можно мне капельницу с физраствором и глюкозой?

— Зачем? — удивлённо.

Вывести всю эту херь! Я хочу свою эрекцию обратно!

Наклоняется над моим лицом, оттягивает веко, рефлекторно уворачиваюсь.

Достаёт из кармана стальную ручку.

— Следите взглядом за кончиком… — водит из стороны в сторону, ближе дальше, сосредоточенно следя за моим взглядом. Пальчиками словно нечаянно упираясь мне в голую грудь. Слушает мой пульс, поглядывая на секундомер.

— Тахикардия… странно.

Еще бы… Нихрена странного!

Тыкает острым стержнем ручки в подушечки пальцев.

— Чувствуешь?..

— Чувствую… — шепчу я, не отводя взгляда от ее губ. — Но хотелось бы чувствовать лучше. Родинка у Вас… Анастасия… — не удержавшись, коротко провожу пальцем по её лицу.

И неожиданно приходят какие-то строки.

— «Мне хочется кофе… объятий… и синего моря… на кухне сидеть о политике споря…»

Растерянно выпрямляется.

— Вспомнилось, — пожимаю плечами. — Откуда — припомнить не могу.

— Ужин, — заходит медсестра с подносом.

Анастасия отводит от меня взгляд.

— Тамара Львовна, новую пижаму Сергею Алексеевичу принесите.

В дверях натыкается на мед брата или, может, врача. В его руке стойка с капельницей.

— А это что? — смотрит она на пакеты с лекарством, закреплённые вверху.

— Григорий Васильевич назначил.

— Оставь здесь, я сама поставлю, мы еще не закончили.

Выходит…

Насилую свой организм, заставляя себя игнорировать тошноту и доесть пресную овсянку до конца. И компот, да… Как они это пойло делают? Рецепт что ли особенный какой? Вроде бы изюм, яблоки… Сложно же гадость сварить! Но есть умельцы. Последний раз такое в армии пил.

А жидкости мне нужно побольше, чтобы вывести всю эту дрянь. Медсестра забирает поднос.