– Ты, - Мила поднимает на меня заплаканные глаза, с растекшейся тушью. – Ты все сделал специально! Та встреча в баре. Специально… - она снова сгибается пополам и плачет. Перетягиваю ее к себе на колени и начинаю убаюкивать, как маленькую, нашептывая всякую бессмысленную ерунду. Мне очень нужно, чтобы она успокоилась.

Когда подъехали к нужному дому, Мила тихо, как мышка, сидела у меня на руках. Ваня уснул, не выдержав пережитых эмоций. Ребенка нужно будет обязательно показать психологу.

Старенький, местами покосившийся, домик из потемневших от времени досок, с входной дверью, забитой крест на крест и скрипучим крыльцом. Когда-то давно я проводил тут летние каникулы у дальней родственницы, что малым называл бабушкой. После ее смерти домик остался мне. Жить я в нем, конечно, не стал, но и продавать было жалко, хотя соседи просили. Вот он и пригодился.

Парни оторвали доски, открыли со скрипом дверь. Изнутри повеяло сыростью и холодом.

– Проверь, есть ли дрова, - дал команду водиле, что как раз загнал машину во дворик. Парень кивнул и пошел на поиски так необходимого топлива.

Милана растерянно смотрит по сторонам. Внутри темно и пыльно. Свет давно отрезали, видел провода, болтающиеся на столбе. Нужно найти керосиновые лампы, помню, где-то были. Ванечку передали маме и усадили ее на стул у окна, а сами стали быстро приводить все в порядок. Поменяли белье на постели, растопили печь, нашли лампы. Насколько было возможно, убрались и поставили старенький чайник, отправив одного из ребят в ближайший магазин. Мила все это время молча прижимала сына к себе мерно раскачиваясь на стуле. Этот ублюдок знатно подпортил девочке психику. Ничего… Разберусь!

Забрал у нее пацана и уложил в кровать, накрыв одеялом. Дрова в печи потрескивают, распространяя тепло по всему крохотному домику. Желтый теплый свет от огня и старых ламп создает какой-то особенный уют. Наскоро собранный обед из ржаного хлеба, гречки с тушенкой и чая ушел на ура. Отправил всех отдыхать. А сам присел на корточки возле девушки, взял ее крохотные ладошки в свои и всмотрелся в уставшее лицо и потухшие глаза.

– Мил, я буду говорить, ты слушай. Отвечать не обязательно, - погладил нежную кожу большим пальцем и сжал руки чуть крепче. Шепотом, чтобы дать возможность отдохнуть людям и не разбудить перепуганного ребенка, стал объяснять. – Я не имею отношения к Яну. Никакого. Более того, о его существовании я знал только по известной фамилии до того момента, как познакомился с тобой. Меня никто не присылал, не подговаривал, не подкупал. Ничего такого. Наша встреча, маленькая, была случайной. Я зарулили в первый попавшийся бар после тяжелого дня и встретил тебя. А не приехал после той ночи потому, что струсил, Мил. Я не готов был к отношениям. Все сложно, девочка моя, - тяжело вздохнул и уселся задницей прямо на пол, понимая, что объяснить нужно до конца. – Пять лет назад моя жизнь рухнула. Жена, что я любил больше жизни, и маленькая дочка, ровесница твоего сына, погибли. А предателем оказался человек из очень близкого окружения. Я думал, что сдохну, Мил. Я тогда умер вместе с ними, понимаешь? И часть меня всегда будет с ними так же, как часть твоего сердца – с мужем, - по ее щекам снова потекли слезы, а я постарался улыбнуться, чтобы хоть немного разрядить обстановку. – Мы так похожи, маленькая. Так нужны друг другу. Чтобы это понять понадобилось время. Чтобы принять, понадобится еще больше времени. Но я не отдам тебя ему, хорошая моя. Не могу…

Поднялся, усадил ее на колени. Милана все так же молчит, но больше не сопротивляется. Она прижалась ко мне своим худеньким дрожащим телом и тихо сидит изредка всхлипывая, давясь слезами. А я понимаю, что нашел новый смысл жизни. В ней. В них обоих. Что я снова нужен, она пока не сказала этого, но то, как девушка прижимается ко мне сейчас значит гораздо больше любых слов.

От него пахнет спокойствием. Мне так не хватало этого чувства последнее время. Безопасность и покой. Пытаюсь прижаться к горячему мужскому телу как можно плотнее. Я не могу думать сейчас ни о чем. В голове каша. События сегодняшнего дня окончательно вышибли из колеи. Сын сладко спит под большим клетчатым одеялом из прошлого века. Как объяснить ребенку все, что сегодня произошло? В нас стреляли! По-настоящему!

От этих мыслей меня снова стало трясти. Стас крепче прижимает к себе, убаюкивает, шепчет что-то, я не разбираю слов, но это помогает немного успокоиться. У него тоже была семья… Боже! Как же это страшно, потерять все, что было дорого!

В какой-то момент с улицы раздались мужские голоса. Я тут же распахнула глаза и попыталась отстраниться, но он удержал.

– Спокойно, - говорит тихо, чтобы не разбудить Ваню. – Это свои.

В дом вошли двое мужчин. Высокие, просто огромные. В и без того небольшом домике стало совсем тесно. Я тут же сжалась под их пронзительными взглядами.

– Как? – спросил Стас, обращаясь к вновь прибывшим.

– Отлично, - довольно улыбается тот, что чуть ниже ростом, но шире в плечах.

– Провокация сработала, - подключился еще один, с сединой в темных волосах. – Через час новости о перестрелке возле поликлиники были в прессе. Из пострадавших, как и задумывалось, только наши. Все хорошо.

– Он был там? – я сразу поняла про кого спрашивает Стас.

– Нет. Он ищет их, - от этих слов мне перестало хватать воздуха. Паника заполнила каждую клеточку тела.

– Шшш… - начинает вновь убаюкивать мой защитник. – Ничего не бойся. Ночь мы пробудем здесь, а завтра все закончится, я тебе обещаю. – Он гладит по волосам, а у меня бесконтрольно льются слезы.

– Нужен будет хороший психолог, - тихо говорит один из мужчин. Мне уже все равно, кто это. Я просто хочу, чтобы все прекратилось.

Меня разбудили ароматом какого-то необыкновенного чая. Я не заметила, как и когда уснула вчера. Поняв, что рядом нет сына, тут же подскочила на кровати и столкнулась с пронзительным взглядом самого старшего из трех мужчин.