— Прыщи, — моя подруга в ужасе прикрыла рот кончиками пальцев. — А еще ужасные красные пятна по всему телу. И как же замечательно, что нам это не угрожает. Хвала ее светлости и ее уму и умению подобрать правильный наряд в любой ситуации, будь то бал, званый ужин или пикник.

— Вы еще кое о чем забыли, Шанриз, — укорила меня баронесса Вендит. — Кроме прыщей и пятен по всему телу, есть еще и запах. Неприятный и резкий. Это так невыносимо, когда от женщины пахнет так же, как от взмыленной лошади. — Она вдруг потянула носом и, выудив из-за пояса платочек, прижала его к лицу: — Идемте, идемте же, ваша милость.

Я увидела, как одна из фрейлин принцессы принюхалась, стремительно покраснела и сбежала, прежде чем ее подруги нашлись, что ответить. Поглядев в глаза анд-фрейлине, я хмыкнула и уже хотела удалиться, но задержалась еще ненадолго:

— Кстати, ваше сиятельство, — произнесла я, — прогулки верхом помогают поддерживать стройность фигуры и здоровый цвет лица. Я бы вам настоятельно советовала. Счастливо оставаться, дамы, — я склонила голову, а Керсти добавила с непередаваемым пафосом:

— Прощайте.

За нами никто не последовал, но со стороны фрейлин Ее Высочества это было бы недальновидно, да и вряд ли им хотелось продолжить нашу беседу. И как только мы отвернулись от нахалок, я уже позабыла об их существование, потому что больший интерес для меня представляла публика, собравшаяся на поляне. Добрая половина из них была приглашена на мое представление свету, но имен тогда я запомнила очень мало. За время проживания во дворце запомнила многие лица, которые видела на больших завтраках, в переходах дворца и на прогулках. И все-таки не все были представлены мне или я им.

Сейчас меня интересовал один-единственный человек. Как раз я знала, как он выглядит, и как его имя, но его не было на моем дне рождения, и после никто этого господина мне не представлял, и потому подойти было бы к нему опрометчивым шагом. Однако у меня была Керстин, а она знала весь Двор.

— Дорогая, вы ведь знакомы с графом Атленгом? — спросила я.

— Была удостоена этой чести, — ворчливо ответила баронесса Вендит. — Мы даже несколько раз танцевали, но он – худший кавалер, которого можно себе представить. Даже на ногу мне наступил, и знаете, как извинился? — Я посмотрела на подругу, и она, буркнула, почти не раскрыв рта: — Псисе. Вот так! Представляете?! Вместо членораздельного и вежливого извинения – это «псисе».

— Представьте меня ему, — попросила я.

— Но зачем?! — искренне изумилась Керстин. — Он такой же ужасный собеседник, как и танцор. Никакой тонкости, и в словах нет ни учтивости, ни изящества. Просто какой-то дикарь, право слово.

— И всё же представьте меня, — повторила я свою просьбу, и баронесса всплеснула руками:

— Порой вы бываете совершенно непонятной. Ну, хорошо, если уж вам хочется услышать грубость, то идемте, но учтите, я ни минуты не задержусь подле этого мужлана. Идемте же и помните, что я вас предупреждала.

— Не укорю ни разу, — заверила я ее, и мы направились к тому, с кем так хотелось познакомиться после разговора с дядей две недели назад.

Не скажу, зачем мне вдруг понадобился министр иностранных дел, но отчего-то хотелось разглядеть этого человека поближе. Да я помнила о его неодобрении и предубеждении против фавориток, и что даже с дядей после моего появления граф начал разговаривать сквозь зубы, однако это только раззадорило мое любопытство.

Его сиятельство стоял, прислонившись спиной к дереву. Он скрестил на груди руки и смотрел в сторону от благородного собрания. Где были думы графа, сказать не берусь, но, кажется, он не только недолюбливал фавориток, но и подобные сборища, на которых он был обязан присутствовать.

Внешне это было такой же малопривлекательный человек, как и его характер. Невысок, несколько полный, с густыми черными бровями, почти сросшимися на переносице, отчего лицо казалось хмурым и недовольным. И массивный подбородок и крупный нос, и полная нижняя губа, чуть оттопыренная из-за своего объема – всё это окончательно и бесповоротно внушало желание держаться подальше от его сиятельства, я же напротив горела желанием сблизиться с ним, и помешать мне в этом не мог даже сам граф.

— Доброго дня, ваше сиятельство, — с прохладной вежливостью произнесла баронесса Вендит.

Министр даже вздрогнул от неожиданности. Он поднял на Керстин удивленный взгляд, перевел его на меня, и кустистые брови поползли вверх.

— Доброго дня, ваша милость, — почти с досадой произнес Атленг. — Чем обязан?

— Позвольте представить вам баронессу Шанриз Тенерис, — продолжила Керсти. — Знакомьтесь, ваша милость, его сиятельство – граф Дистер Атленг.

После этого фрейлина присела в неглубоком реверансе и сбежала, а я осталась.

— Наше знакомство – честь для меня, ваше сиятельство, — с улыбкой произнесла я.