– Столяров Юрий Николаевич, - проговорил Юра, пожимая Егору руку.
– А это моя невеста Александра Зарецкая. По совместительству личный помощник, и опытный юрист.

Я отпустила голову, судорожно вздохнув. Сердце бешено колотилось в груди, а воздух казалось покинул легкие. Я просто не могла поверить, в то что спустя столько времени снова вижу его.

– Очень приятно, Александра, - протянув мне руку, проговорил Егор.

Тяжело дыша, я прикоснулась к его руке. По телу пробежала волна дрожи. Он смотрел мне в глаза не сводя взгляд. Глаза говорили за нас. Нам были не нужны слова.

Юра заметил мое напряжение, и теперь смотрел на меня довольно хмуро. Словно что-то заподозрил.

– Саша, ты в порядке?
– встревожился мужчина, нежно обняв меня за плечи.
– Милая, ты что-то бледная... Тебе плохо?

Отрицательно покачав головой, я взяла стакан сока, и почти половину выпила залпом. Всё это время, Егор молча смотрел на меня изучающим взглядом, не произнося ни слова.

Хотелось исчезнуть. Растворить, только не быть под этим пристальным взглядом.

– Юр, пожалуйста, отвези меня домой...
– я умоляюще посмотрела на него, стараясь сдержать просящиеся слезы.

Я и подумать не могла что меня так будет трясти от одного только взгляда Егора. Я не думала что меня будет выворачивать от переизбытка эмоций.

– Хорошо, сейчас поедем, - заботливо коснувшись губами моего лба, еле слышно проговорил Юра, тяжело вздохнув.
– Успокойся...

Саша.

Я выставила из здания словно ошпаренная, тяжело дыша, пытаясь успокоить бешаный пульс. Перед глазами снова и снова, пробегали воспоминания прошлого, будоража мою память.

Я медленно захожу в кабинет мужчины, с опаской смотря на него. В дрожащих руках, я держу положительный тест на беременность.

Ловлю на себе серьезный взгляд мужчины, и мне становится страшно. Он напряжён. Он слишком серьёзен.

– Егор... Я беременна...
– еле выговариваю дрожащим голосом, с опаской смотря в его глаза.

В них ноль эмоций. Лишь холодное безразличие, от которого по телу пробегают ледяные мурашки.

– И что ты собираешься с этим делать?
– сложив руки на груди, он вопросительно приподнимает бровь.
– Вот скажи мне, что ты собираешься с этим делать.

Несколько минут, я молча смотрю на него, не в силах произнести хотя бы слово.

– Я?
– я затуманенным взглядом смотрю в одну точку, понимая что он не рад моей беременности.

– Да! Да, ты! Ты, Саша!
– уже начал кричать он.
– Скажи, тебе это нужно? А меня ты спросила? Мне это нужно? У меня карьера, у тебя поступление! Скажи мне, тебе нужен этот ребенок?! Я не против детей, но не сейчас! Потом!

От его крика я закрыла глаза, стараясь унять просящиеся слезы. Сердце бешено колотилось в груди, а в голове крутилось лишь понимание того, что он не хочет ребенка. Что мне теперь делать? Как мне быть дальше?

У меня больше никого нет. Я совсем одна. Слезы предательски скатывались по щекам, и я была не в силах их остановить. Я не знала что теперь будет... Не знала куда мне идти, и что делать дальше. Я осталась совсем одна... Хотя нет. Со мной был мой малыш, которого я ношу под сердцем.

– Вот тебе деньги на аборт, - достав из бумажника несколько крупных купюр, проговорил он.
– Я уезжаю в Германию, и когда вернусь, чтобы ребенка не было!

– Саш, можем ехать, - голос Юры, возвращает меня в реальность.

Без лишних слов, мы прошли к машине, и уже спустя несколько минут, ехали по ночному городу, а я старалась привести свои мысли в порядок.

Дышать по-прежнему тяжело. В голове крутится наша последняя встреча с Егором пять лет назад. Больше я его не видела. Я в тот же вечер, собрала свои вещи, и ушла. Ушла не зная куда.

Егор не был рад моей беременности, и не хотел ребенка. В любом бы случае он меня бросил. В тот момент, для него на первом месте стояла его карьера.

На момент когда мы с ним познакомились, ему было тридцать, а мне восемнадцать. Я ему не понадобилось много усилий, чтобы я влюбилась, и потеряла от него голову. Он заставил меня почувствовать себя счастливой, и нужной. Заставил забыть о плохом, и поверить что все может быть хорошо.

Я не хотела чтобы он узнал о том что я сохранила ребенка. Я боялась, что он может забрать у меня дочь. Это было страшно. Мирослава стала для меня всем в жизни. Только ради нее, я взяла себя в руки, и продолжала жить. Только ради моей девочки, которая стала моим смыслом.