– Понимаешь, - объяснял он жене, красавице Гавиаль (которая слушала его с миндальной улыбкой, уплетая миндальное пирожное, в то время как Вероника потягивала из рожка шампанское старых добрых времен), - никому ведь не придет в голову остановить машину дипломатического корпуса, особенно с шофером.

– Да, особенно с шофером, - сказала она.
– Ты прав.

– Я с тем же успехом украл бы и паровоз, - объяснил Кламс Жоржобер, - но для этого пришлось бы испачкать руки смазкой, а лицо углем. Кроме того, несмотря на высшее образование, может оказаться, что я не умею водить паровоз.

– Ах, - сказала Гавиаль, - ты прекрасно справишься.

– Лучше не пробовать, - ответил Жоржобер.
– Кроме того, я не тщеславен, и в среднем тысяч ста в день мне более чем достаточно. И есть еще одно неудобство - это рельсы. Если ездить по путям без разрешения, то у меня будут неприятности, а на шоссе, с паровозом, - меня сразу же заметят.

– Нет у тебя настоящего размаха, - ответила красавица Гавиаль.
– Но за скромность я тебя и люблю. Можно у тебя кое-что спросить?

– Все что хочешь, милая, - сказал Кламс Жоржобер.

Он щеголял в своей шоферской форме. Она привлекла его к себе и кое-что шепнула ему на ухо; покраснела и спрятала лицо в чепуховой подушке.

Кламс расхохотался.

– Продам этот посольский "кадиллак" и тут же раздобуду тебе то, что ты просишь, - сказал он.

Операция с "кадиллаком" прошла нормально, и Кламс получил за него миллион триста тысяч франков, потому что фальшивые документы на "кадиллаки" теперь продавали во всех табачных киосках.

Прежде чем вернуться домой, Кламс зашел к знакомому торговцу одеждой. Через четверть часа он уже вернулся к Гавиаль, неся объемистый пакет. Дело было сделано.

– Вот, милая, - сказал Кламс.
– Я купил форму. Здесь все есть, даже топорик. Ты можешь получить свою пожарную машину в любую минуту.

– И мы будем в ней кататься по воскресеньям?

– Конечно.

– И там будет большая лестница?

– Будет большая лестница.

– Милый, я люблю тебя!

Вероника протестовала, потому что двоих детей, по ее мнению, было предостаточно.

В тюрьме же для Додилеона время тянулось медленно. Он услышал шаги и поднялся, чтобы посмотреть, кто это. Надзиратель остановился перед дверью его камеры, и в замочной скважине повернулся ключ. Вошел Кламс Жоржобер.

– Здравствуй, - сказал он.

– Привет, старик, - ответил Додилеон.
– Как мило с твоей стороны, что ты пришел составить мне компанию: время здесь тянется так медленно.

Они засмеялись, хотя шутка эта уже прозвучала выше.

– Как ты сюда попал?
– спросил Леон.

– Просто идиотство, - вздохнул Жоржобер.
– Я украл для нее эту пожарную машину, но ведь женщины ненасытны. Ей захотелось катафалк.

– Да, это уж слишком, - понимающе заметил Додилеон, потому что желания его жены никогда не шли дальше экскурсионного автобуса на тридцать пять мест.

– Представляешь себе?
– продолжал Кламс.
– И тогда я купил гроб, влез в него и отправился за катафалком.

– Почему же у тебя ничего не вышло?
– спросил Додилеон.

– А ты когда-нибудь пробовал ходить с гробом?
– сказал Кламс.
– У меня в нем нога застряла, я упал и раздавил собачку. А так как это была собачка жены начальника тюрьмы, меня в два счета упекли.

Леон Додилеон покачал головой.

– Черт возьми, - сказал он.
– Не везет так не везет.