— Из-за чёртовой картины?

— Когда это картины Мэла ошибались?

Вспомнив свой разговор с провидцем, когда тот задал Нику практически тот же самый вопрос, Ник нахмурился.

— Нравится тебе командовать, — сообщил он ей ворчливым тоном.

— И тебе тоже, — парировала она. — И я думала, что мы это обсудили, Ник. Насколько я припоминаю, ты сам поднял эту тему. Ты установил данное правило. Мы оба имеем право голоса. Верно? Ты же сам сказал? Ты сказал, что хочешь иметь право высказаться до того, как я сделаю что-то безумное и подвергну свою жизнь опасности. Ты также сказал, что мы оба имеем право на вето в такой ситуации.

Ник почувствовал, как его клыки удлиняются, и стиснул зубы.

— Мы разговаривали, Уинтер, — сказал он. — После секса, насколько я помню. Я испытывал прилив собственничества. Я не имел в виду, что действительно лишу тебя свободы воли, — он встретился с ней взглядом, сосредоточившись на этих сине-зелёных глазах, похожих на драгоценные камни. — ...или возможности выполнять свою работу.

— Я директор школы. Это не одно и то же.

— Вот именно, — прорычал он. — Ты не можешь защитить меня от моей работы. Это часть отношений с копом. Всё идёт в одном комплекте.

— Это также главная причина, по которой копы разводятся, Ник.

Ник почувствовал, как его грудь сдавило.

Он открыл рот, чтобы заговорить, затем закрыл обратно.

Он заставил себя пожать плечами.

— Верно, — ответил он, говоря старательно нейтральным тоном. — Ты пытаешься мне что-то сказать?

Её губы поджались. Ник почти видел её желание послать его нах*й. Он определённо видел, как она мысленно отмела его слова о возвращении в Нью-Йорк. Он видел всё это вместе с несколькими другими вещами, которые он не мог прочесть, а потом выражение её лица изменилось. Это промелькнуло в её глазах одним сжатым шепотком... затем она отвела взгляд.

Подняв наручники, Уинтер снова позволила им раскачиваться на её пальцах.

— Ты позволишь мне надеть их на тебя? — спросила она. — Или нет?

Ник почувствовал, как его клыки удлинились ещё больше, а боль в груди усилилась.

Он всматривался в её глаза, в ту напряжённую пытливость, затем покосился на время в гарнитуре. Пять часов. Тот чёртов банкет состоится через пять часов.

Но Уинтер, похоже, тоже это уловила.

— Ты больше ничего не можешь сделать, Ник, — ровно произнесла она. — Ты сделал всё, что мог. Верно? Что ещё ты можешь предпринять?

Ник подумал над этим.

Нельзя сказать, что она ошибалась.

Он глянул на наручники.

— Ладно, — сказал он. — Но без них, — он мотнул подбородком, указывая на наручники. — Возможно, мне правда придётся вернуться в Нью-Йорк. Если ты наденешь их на меня, я в итоге сломаю твоё кресло, вырываясь из них.

Когда Уинтер нахмурилась, он добавил:

— И я не стану снимать гарнитуру.

— Нет, — возразила она, награждая его ровным взглядом.

— Да, — парировал он. — Кит может позвонить. Или Джорди. Я не могу просто пропасть с радаров. Не сейчас.

Она помрачнела ещё сильнее.

Увидев злость, нараставшую в её глазах, он прорычал.

— Я коп, Уинтер. Я не могу совершенно забить на такие вещи. Кит может найти что-то по сотрудникам «Архангела»... или Сен-Мартен. Джордан должен перезвонить мне после того, как поговорит с Морли.

Уинтер закатила глаза, опуская руку и с глухим стуком снова бросая наручники на деревянный стол.

— Ладно, — ответила она. — Но ты покормишься от меня.

Боль прокатилась по нему прежде, чем её слова отложились в сознании.

Язык Ника разбух во рту.

Должно быть, она что-то заметила на его лице, потому что улыбнулась.

— В конце концов, тебе надо поддерживать силы, — добавила она невинным тоном.

Пару секунд он просто стоял, глядя на неё.

Затем Уинтер отпустила его ногами.

Он просто стоял на месте, пока она не толкнула его туда, куда ей хотелось, руками и бедром направляя к антикварному креслу за её столом. Он последовал за её тычками, чувствуя, как в крови нарастает интенсивный жар. Этот жар лишь усилился, когда он позволил своему разуму расслабиться и погрузиться в это состояние.

Как и всегда с ней, казалось, что прошло слишком много времени.

Казалось, что прошло слишком, слишком много времени.

— А как же ребёнок? — хрипло спросил Ник, совершая последнюю жалкую попытку запротестовать, а сам опустился в её кресло из настоящей кожи и дерева.

Он поднял на неё взгляд.

— Они вернутся сюда. Я сказал им погулять всего несколько минут.

— Я заперла дверь, — ответила Уинтер.

Она спокойно обошла стол, подходя ближе и наблюдая за ним этими глазами, похожими на драгоценные камни. Ник смотрел, как она сдула несколько прядей волос с глаз, затем наклонилась и положила ладони на подлокотники. Игнорируя самого Ника и его тушу, занимавшую кожаное кресло, она откатила его на старомодных колесиках назад, пока спинка кресла не встретилась со стеной.