— Да черта с два, это человечка! Говори, давай, где волчиц взяли. — Хитро улыбаясь, спросил оборотень.

В этот миг он был близок к смерти и понял это, обернувшись к местным. Они взъерошились, начав оборачиваться.

— Эй, эй ребята вы чего? Это же я — Смараг. Брат. Неужели вы думаете, что я позарился бы на чью-то пару?

Кулаки у оборотней стали разжиматься. Бесхитростной вид боевого друга, привел их в чувства. Не доверять ему причин не было, они сражались в войне против гоблинов вместе не один раз и рисковали жизнью в боях наравнее.

В это время на кухне освобожденные от работы и потому гулявшие без дела беременные девушки, делились новостями.

— Это тот самый Смарог, — Заламывая руки, причитала Агафья. — С которым они разоряли гномьи гнёзда!

— Гнезда? Гномки что несут яйца? — Спросила наивная Зоя.

— Гномки, — Рявкнула разъяренная Агаша и треснула по столу кулаком, так что все в комнате подпрыгнули. — Несут ревность в моё сердце.

— Ой! — Испугано заговорила Евлалия. — Я кажется, описалась.

— Ты кажется, рожаешь. — Авторитетно заявила Медея, принимавшая у всех девушек в замке роды.

Что тут началось!

Вечером, стащив из-под бока у уснувшей, измученной матери драгоценный сверток, Дюморт принес новорожденного сына в большой зал. Там собрались оборони обеих стай, чтобы отметить воссоединение, а за одно и рождение нового двуликого. Варди впервые увидел воочию, древний оборотничий обычай «обмывание». Ножки малыша по очереди опускали в кубок с крепчайшим гномьим ромом, приговаривая:

— Чтоб был крепким, как этот хмельной напиток!

Счастливого, новоявленного папашу этот кубок заставили выпить до дна.

Сфенос в свои два года, физически и умственно догонял четырехлетних человеческих детей. Его взросление сейчас уже замедлилось, и было уже не таким стремительным, как в первый год жизни. При встрече он сразу узнал Варди, обнял его ногу и назвал по имени хоть и не видел тролля всю зиму. Это заставило Варди даже прослезится. Малыш очень обрадовался привезенному в подарок котенку, этого пушистого не удалось ни кому пристроить в городе, и тролль взял его с собой. Он каждый раз приезжая привозил Сфену котят, и взрослые оборотни пока не возражали.

Сидя на следующий день у камина в главном зале замка, который днем пустовал, он завел откровенный разговор с Бёрк. Тролль аккуратно стал выведывать подробности начала их отношений с Гелиодором. Сфенос притащил потрепанную книгу с яркими картинками и привычно забрался ему на колени. Пока малыш тыкал пальцем на нарисованных животных, поясняя иногда рисунки, Берк краснея, описала в общих чертах встречи с оборотнем. Конечно, она упустила интимные подробности, но сцена с укусом попала в её рассказ.

Незаметно для окружающих, Варди поговорил со всеми живущими в замке девушками. Начиная из далека, тролль осторожно переводил тему разговора в нужное ему русло. Все услышанное он скрупулёзно записывал, отмечая совпадения. Постепенно картина оборота начала вырисовываться четче. У оборотней тоже были свои гипотезы, которыми они охотно поделились с Варди. Схеме на куске пергамента обогатилась новыми рисунками, записями, на ней появился лунный цикл.

Через две недели Тролль продолжил свое путешествие, обновив каменный мост, отремонтированный оборотнями. Он пересек по нему Багровую реку и покатил по пыльной, летней дороге, Белого берега.

В первой более — менее приличной деревне Варди приобрел подробную карту людского берега с занесенными в нее маленькими деревнями. Раньше он не проезжал по ним, его торговые дороги проходили по крупным людским городам. Теперь он заезжал везде, где жили люди. В каждом селе он встречался со старостой и подкупал его. Это давало ему доступ к церковным документам, где записывали все смерти и рождения, а так же значимые для селян даты. Тролль читал все имеющиеся записи об эпидемиях и подробно расспрашивал очевидцев. Его интересовало абсолютно все. Как кто жил — бедно или богато, сколько умерло, кого, где живые? Записей было мало, в основном информацию он почерпнул от людей. Его шокировало, что больных даже не пытались лечить. Двери в домах зараженных подпирали палками, чтобы те не выходили на улицу. И лишь в некоторых случаях родственники забрасывали им в дом еду.

Старостам он рассказывал заранее припасенную историю: Собираюсь, дескать, золотошвейную мастерскую сколотить. А рукодельницы, ох как дорого берут за работу. Вот и хочу, сироток набрать, отучить и пусть работают. И на шее у односельчан не сидеть (от Гнилого налога положенного им на пропитание, он конечно, великодушно откажется) и на кусок хлеба всю жизни будут себе зарабатывать. А ещё по секрету, пообещал за каждую прокаженную — два золотых. Старосты рады и с удовольствием бьют по рукам и не задают лишних вопросов.