Шрифт:
— В больницу!
Почему не предложила пересесть ко мне? Ведь все могло обойтись… Если бы я так не гнала или взяла телохранителя с собой… Мысль, идущая по кругу и не имеющая выхода.
Каким образом нигде по дороге не вляпалась в аварию — без понятия. Ангел-хранитель, судя по всему, вернулся из запоя и приступил к своим прямым обязанностям со всем усердием.
Припарковавшись у центрального входа, тут же, не дожидаясь охранника, побежала к лифтам сама. Машка сказала, что маму прооперировали сутки назад. Останавливали кровотечение селезенки, плюс три сломанных ребра.
Сестра расхаживала по этажу, в ожидании
– Маш, с этим мы разберемся. К ней пускают?
— Ненадолго. Только… папа просил без него не заходить. Подожди, он подойдет сейчас.
Отмахнувшись, направилась к дежурной медсестре и попросила халат. Вошла тихонько в палату. Мама спала. Подойдя к ее кровати, стала у ног и взялась руками за железный поручень. Меня шатало. К горлу подступила тошнота. Запах больницы знает практически каждый. Хлорка, медикаменты, стены пропитанные стонами людей.
Постояв пару минут в каком-то потерянном ступоре, достала телефон и решила сфотографировать предписания врача, чтобы проконсультироваться потом с Марком Вульфом. Эта идея пришла внезапно. Он, как бывший реаниматолог мог объяснить зашифрованный каракулями текст.
Вот тогда все и произошло.
Из-за дрожащих рук, первое фото вышло размытым. Более-менее четкое получилось, по-моему, с третьего или четвертого раза. В этот момент дверь с грохотом открылась. Мама застонала. А я получила чудовищный удар по руке.
— Что ты там щелкаешь, сучье отродье!? — Казалось бы, сколько лет прошло, а этот голос все еще действовал как плеть.
Я вскрикнула от острой боли, непроизвольно отскакивая в сторону. Смартфон улетел куда-то в угол.
— Пшш-ла вон отсюда! — Павел Игнатьевич бахнул каблуком по его экрану. — Вон, я сказал!
— Маня… Неля? — мама смотрела мутными глазами.
На пороге нарисовался запыхавшийся Валентин. Окинул взглядом палату и впечатал отчима лицом в стену.
— Нель, что с рукой?
— Не знаю..! — Просычала, ощущая дикую пульсацию крови и онемение пальцев.
— Неля? — мама попыталась приподняться, но видимо ей это давалось с большим трудом.
В дверном проеме с круглыми глазами стояла Маша. Ее оттолкнула медсестра:
— Освободите палату! Немедленно! Что тут вы устроили?!
Валя, оттолкнув отчима, обхватил меня за плечи и повел вдоль по коридору.
— Подождите здесь. — И без лишних сантиментов, открыл дверь в кабинет заведующего отделением.
Через десять минут мне уже сделали рентген, после чего наложили холодный компресс. Мой охранник негромко общался по телефону, прямо в процедурной. На мою просьбу не сообщать ничего Дубову никак не отреагировал. Обрывки его фраз ухудшали и без того скверное состояние.
Ушиб кисти не так страшен, как перелом, но не менее болезненный. Рука вспухла. Любое движение вызывало ноющую боль. Пришла медсестра со шприцем…
Не смотря на то, что я каждый месяц сдаю кровь как донор, уколов очень боюсь, а потому воодушевления не испытала.
— О, боже. Просто перетяните мне ее бинтом. Зачем это?
— Обезболивающее. Вам станет легче.
— Хорошо. Только если можно быстрее. Мне надо… идти. — По спине одна за другой волнами шел озноб. Кирилл приближался. Улавливала это каким-то внутренним чутьем, а потому вдруг начала спешить. И, наверное, именно поэтому мне казалось, что все вокруг словно специально тормозят. — Девушка, пожалуйста. Или я сейчас так уйду! — Прошипела в итоге, поднимаясь, да так и застыла.
Шаги. Точно такие же, как слышала не так давно. Несколько идущих человек. Память мгновенно вернула в коридор своей квартиры: бестолковые Масловы на полу, раскуроченная дверь, Родя, Жила и Валентин. А потом появился он. В окружении мужчин со звериными глазами.
Голова закружилась. Медленно опустилась на стул, закрывая левой рукой лицо. Все. Финиш.
— Вам плохо? — голос медработницы вывел из оцепенения.
— Нет. Перевяжите мне уже ее, наконец..! — бухнула отекшую кисть на стол, не ощутив при этом ничего.