Ух, как меня понесло, высказалась и легче стало. Странные родители, никогда таких зацикленных не понимала. Мне кажется, что молодые лучше знают, как им быть, как жить, что делать. Старших вообще не должно тревожить то, что происходит у молодожёнов за дверями квартиры, а тем более - спальни. Живут, притираются, как-то ладят, и славно, лишь бы не скандалили и дом вверх дном не ставили.

– Ну, знаешь ли! – соскакивает со стула и краснеет на глазах, распахивает дверь и едва не сносит с ног сына.

37 глава

Маргарита

Марк Леонидович выглядит бледным, и взгляд нехороший, уставший. Он, молча, сверлит мать укоризненным взглядом. А я чувствую себя не в своей тарелке, вот словно что-то липкое и неприятное расползается на душе.

– Я пришла поговорить, а она, - в меня тычут пальцем, дико на это со стороны смотреть, чёрт, мне реально жаль будущую жену Черкасова, ведь его любвеобильная мать не даст парню жизни, а невестку сожрёт и кости не выплюнет. Интересно, что в голове у таких мамаш происходит? Какие критерии они выдвигают для будущих жён своих сыновей?

– Спасибо, что интересуешься моим здоровьем, - Черкасов произносит слова холодно, отчуждённо, а потом пытается пройти мимо, но цепкая рука свекрови хватает Марка за руку.

– Я и пришла к сыну поинтересоваться его здоровьем, а тут она… ты бы слышал, что она говорила. Она не уважает меня, твою мать.

– Прекрати истерику.

Я подскакиваю к Марку и помогаю ему добраться к стулу, на который он едва не падает. Женщина так и стоит у порога, не предпринимая попыток хоть как-то исправить ситуацию. Блин, а она его вообще любит?

– Всё хорошо?

– Спасибо, нормально.

– Я обед накрою, ты толком ничего не ел, одни таблетки.

Я не собираюсь оставлять их наедине, хочу слышать претензии из первых уст, и если нужно – дам отпор сразу.

– Говорить я буду коротко, но предельно просто.

Во как! Молодец, держит голос, вот это я понимаю!

– Маргарита – моя жена, мой выбор, и его вам придётся принять.

– Но ты бы слышал, как она со мной говорит!

– Она тебя оскорбляла? Ругала, выгоняла из дома? Она позволила себе употреблять матерные слова?

Я сдерживаю смешок, потому что прекрасно знаю, что ничего подобного я не делала, а говорила так, как думаю.

– Нет, но ты бы слышал её слова.

Вот упёртая особа, и что же её так не отпускает, если ещё минут пять такое будет продолжаться, то она просто взорвётся.

– У меня к тебе единственная просьба: смирись и просто порадуйся, а остальное, - он делает паузу, даже я поворачиваюсь и вижу, что взгляд жесткий, самоуверенный, - не должно вас волновать.

Наталья Георгиевна хватает ртом воздух, словно рыба, но не может издать ни звука. Пусть борется со своими демонами, мне нет никакого дела до её уважения, а тем более -любви. Я ставлю перед Марком тарелку с борщом, корзинку с хлебом. Хочу вернуться к соседнему столу за остальными тарелками, но Марк Леонидович касается моего запястья и задерживает.

– Пообедаешь со мной?

И смотрит с мольбой, что я улыбаюсь в ответ, и как после этого ему отказать?

– Если есть желание – присоединяйся к нам.

Мужчина обращается к матери, но та не собирается оставаться с нами, делить трапезу. Хотя, ради приличия, она могла бы пойти на встречу сыну и чисто символически поучаствовать. Глядишь, общение бы наладилось, но увы и ах.

– Пожалуй, поговорим в другое время, и наедине, мне пора, выздоравливай.

Я смотрю вослед уходящей женщины и тяжко вздыхаю. Да уж, вот тебе и поддержка. Мне меньше всего хочется верить в то, что они такие противные, может они на самом деле хорошие, просто что-то не срослось. Да и нелегко принять чужого ребёнка с распростёртыми объятиями, а у родителей Марка вообще шок от аварии наслоился на шок от новости о браке сына.

Я мчусь к входной двери, запираю её, и только потом возвращаюсь к столу. Марк смотрит на меня, и мне не понятно, в каком он состоянии. Черт, человеку видимо хреново.

– Я, конечно, дико извиняюсь, но что это было? – спрашиваю у босса.

– А разве не видно? Ревность.
– Качает головой и иронично хмыкает. – Ни разу такого не было. Мне почему-то кажется, что она просто не ожидала услышать подобные новости. Ты её словно в прорубь окунула с новостями, вот она до сих пор не может прийти в себя.

– Боже, Боже, какие мы нежные и чувствительные, - ерничаю, продолжая наливать борщ в свою тарелку, а потом настала очередь мяса и макарон. – Мне кажется, что мои в этом плане оказались выносливее.

– И не говори, славные люди, правда.

Я присаживаюсь рядом с Черкасовым и согласно трясу головой. А как здесь не согласиться, они - люди простые, любому гостю рады, такова их сущность.

– Мне приятно, что тебе понравилось общаться с моими, правда, - касаюсь ладони мужчины и замечаю, что он словно застыл, уставившись на мою руку, которую я быстро оторвала от его теплой кожи.