Эдди не так уж отличался от одноклассника Элизы. Большинству людей он показался бы странным. Но здесь, в своей комнате, он представал перед Элизой другим – настоящим. Один, вдали от школы, брата и родителей – здесь Эдди не был ни чудным, ни чересчур тихим, ни слишком чувствительным. Здесь он был талантливым и сосредоточенным.

Снизу раздался голос миссис Лоры – она напоминала Эдди, что пора спать. Он встал и, уперев руки в бока, критическим взглядом окинул проделанную работу. Затем кивнул и отправился в ванную чистить зубы.

Как обычно, Эдди закрыл за собой дверь, хотя особого смысла это не имело: спальня была заперта – никто не заглянул бы к нему, так или иначе. Эта его странная привычка была на руку Элизе. Дверца шкафа скрипнула – и она оказалась в комнате. У Элизы было всего несколько минут, чтобы пошататься по спальне, будто по своей собственной, пробежаться взглядом по книжной полке и темной улице за окном и оценить, как продвигалось дело с замком. Конечно, все это можно было сделать днем, пока никого нет, но комната, опустевшая лишь мгновение назад, была другой, лучше – в ней чувствовалась жизнь. Элиза опустилась на корточки в том самом месте, где совсем недавно сидел Эдди – ковер все еще хранил отпечаток тепла. Ей не терпелось поближе рассмотреть зачатки будущего замка. Эдди успел наметить, где скоро вырастут стены и где первый этаж прочертят коридоры. В одной из комнат уже возвышались колонны – Элиза была почти уверена, что скоро на этом месте раскинется бальный или даже тронный зал.

Совсем скоро – через пару дней – вырастут замковые башни, и дворец станет обитаемым. По комнатам разбредутся рыцари в доспехах и белокурые принцы, незамеченными проскользнут в тени разбойники. А она будет наблюдать.

Она хранилаихв укромном уголке под полом чердака. Под незакрепленной фанерной доской между стропилами было достаточно места, чтобы маленькая девочка могла лечь на спину и вытянуть ноги. При взгляде сверху это логово казалось тесным, как гроб. И по ночам, когда она спала, ониокружали ее со всех сторон.

Здесь хранились полезные вещи. Несколько полупустых бутылок воды, найденных в мусорке. Недоеденные злаковые батончики «Nature Valley», сложенные пирамидой. Четырехлитровый пакет попкорна. Кое-как свернутые, измятые мальчишеские футболки. Одна девчачья – с единорогом и надписью «Я верю в людей». Флакон мужского дезодоранта. Старый, пустой туалет из неотложки. Стопка чистых салфеток и тут же – несколько скомканных.

Тут же лежали карандаши, точилка и блокнот, изрисованный зябликами, корольками и кардиналами. Небольшой фонарик и запасные батарейки. Мятная жвачка.

Были и другие предметы, странные и несуразные. Из-за них тайник напоминал гнездо морской птицы, собранное из ярких вещиц, спасенных ей из океана.

Старая видеокассета по джаз-аэробике. Черный мужской галстук-бабочка.

Плюшевый слоник. Женская сережка. Одинокий розовый носок.

Книги, фэнтезийные и мифологические, из спальни на первом этаже, с загнутыми уголками – разгладить эти шрамы на страницах, как ни старайся, уже не выйдет. Выгоревшая на солнце фотография: двое родителей и их ребенок.

Как-то в выходные, когда наверху никого не было, Элиза спустилась с чердака и увидела, что двери спален мальчиков не заперты. Особенно ее удивила приоткрытая дверь Маршалла. Из-за оставленных гореть ламп, этот просвет казался слишком ярким пятном посреди коридора – будто дом наблюдал из-под полуопущенных деревянных век. Шестнадцатилетний Маршалл всегда, даже уходя, держал свою комнату закрытой. Увидев в дверную щель его разбросанную по полу одежду и скомканные в изножье кровати простыню и одеяло, напоминающие ворох увядших, засохших листьев, Элиза почувствовала себя так, будто застала его выходящим из душа, даже несмотря на то, что эту комнату она знала так же хорошо, как и любую другую. Знала, какие секреты она хранит. Знала о журналах под тумбочкой с высокими тощими женщинами в нижнем белье и о паре раскладных ножей в красном пенале в глубине ящика компьютерного стола.

Она прокралась вниз по лестнице и услышала тихие, едва различимые голоса мальчиков, доносившиеся из столовой. Пластиковый стук по поверхности обеденного стола подсказал, что на него только что высыпали шашки. По деревянному полу шаркнули стулья – мальчики придвинули их поближе, почти уперевшись грудью в край столешницы.

– Ладно, – проговорил Маршалл. – Повторяю, одна игра – и мы в расчете.

Элиза тем временем проскользнула в гостиную. Мальчики были прямо за углом. Элиза обошла диван, присела на корточки и протиснулась в щель между спинкой и стеной.

Слишком рискованно. Снова этот сердитый голос в ее голове.

Элиза проползла за диваном, высунулась с противоположной стороны, нашла удобную точку обзора между толстыми ножками журнального столика и заглянула в дверной проем.

Ты совершаешь ошибку. Опять.

Но Элиза очень любила шашки – а одной в них не поиграть.

Эдди, босиком, сидел на стуле, по-турецки скрестив ноги. Маршалл ссутулился, подперев подбородок кулаком, его поза напоминала изогнутый вопросительный знак. Шашки уже заняли свои исходные позиции. Младший из братьев сосредоточенно обдумывал первый ход.