Мой малыш болен. И чтобы спасти его, я решилась родить ребенка. Мне нужно молить о помощи мужчину, который меня ненавидит, презирает и хочет уничтожить.
Я и не думала, что друг моего мужа, криминальный авторитет, моя первая настоящая любовь, узнает всю правду…Но теперь от его решения зависит жизнь моего сынишки.
— Ты должен помочь мне, — говорю тихо.
— Я тебе ничего не должен, поверь, — губы кривятся в волчьем оскале.
— Если ты узнаешь всю правду, надеюсь, ты передумаешь. Ведь что-то человеческое в тебе должно остаться!
— После того, как ты поступила со мной? — его глаза странно блестят. — Нет.
Пролог
Сегодня ночью я решусь. Другого выхода у меня нет. Перед глазами стоит осунувшееся после химиотерапии лицо моего маленького, сладкого сына, и я практически чувствую его невесомое тело на своих руках, ощущаю, как своими тоненькими руками-веточками он обнимает меня за плечи, и игриво целует в щеку.
Неужели я не сделаю все для того, чтобы спасти его?
Неужели я дам возможность смерти забрать его у меня?
Неужели?
Конечно же, нет.
Встаю, смотрю в окно, где сквозь кружево темных листьев пробирается луна, ставшая свидетельницей моего падения в пропасть, и выхожу из комнаты.
Я сделаю все для того, чтобы его спасти, даже если для этого придется вырвать из груди собственное сердце, не говоря уже о том, чтобы преступить все нормы нравственности и морали.
Чаша весов в моей душе на все сто процентов перевешивает в сторону, которой я боялась столько времени.
Думаю, что я согласна родить брата или сестричку Егорке. Спасти его таким образом. И, чтобы результат был стопроцентным, я должна сделать все правильно.
Я должна зачать ребенка от Егоркиного отца.
На негнущихся ногах я подхожу к двери. Поправляю лямку спавшей с плеча ночной сорочки и распускаю из хвоста длинные волосы. Они фатой покрывают меня, спрятав плечи и спину от всевидящего ока луны, с любопытством заглядывающего в окна.
Открываю дверь настежь и делаю пару шагов. Останавливаюсь. Легкий летний сквозняк холодит босые ноги, но леденею я не от этого. Все внутри обмирает от страха перед последствиями моего решения. Все между нами закрутилось в слишком тугой узел, и распутать его невозможно. Но я попробую его разрубить. Прямо сейчас.
— Ты? — мужчина смотрит на меня с прищуром. — Уходи. Тебе нечего здесь делать.
Его нереальное, невыносимое, напружиненное до предела идеальное тело напрягается. Мускулы, и без того явные и нарочито брутальные, проявляются еще больше, чем секунду до этого, и я понимаю, что он заведен до предела.
— Уходи сейчас же, Тоня. Проваливай к черту.
Я кидаю случайный взгляд на комод рядом с дверью и замираю от ужаса: вижу на нем очертания оружия. Пистолет черный, небольшой, но я точно знаю, что это — не игрушка. Однако то, что этот невозможный, ужасный мужчина может применить его по назначению, меня не пугает. Я слишком много перенесла, слишком много пережила, чтобы теперь остановиться.
— Нет! — говорю тихо, но мой голос тверд, и в нем сквозит решимость. Даже если придется пойти на унижение, я готова к нему. Потому что на кону — жизнь моего малыша, и я хочу отметить вместе с ним его пятилетие, его десятилетие, и увидеть, как он играет во дворе, делает уроки, рисует разноцветных монстров.
Но… что он ответит?
Мужчина глядит на свое отражение в глубине моих глаз, которые всегда были для него как зеркало, показывая только правду, незамутненную и чистую, и хмыкает внутреннему дьяволу, который давно поселился в его душе.
Я смотрю в его темные, страшные, налитые кровью глаза и понимаю: пути назад нет и не будет. И, наверное, никогда не было.
Мы прошли все круги своего ада для того, чтобы оказаться здесь, в этой точке небытия, после которого есть только два пути: или в ад, или в рай. И вся моя жизнь, все мое будущее зависит только от его решения: ДА или НЕТ.
— Тебе нужно… уйти… — слышу я.
Глава 1
Паркую машину около подъезда своего приятеля и снимаю руки с руля. Достаю из кармана мятную жвачку и решаю немного пожевать, чтобы избавиться от неприятного запаха табака. За семь часов пути выкурил столько сигарет, что от меня, как от пепельницы несёт за версту. Откидываюсь на спинку сиденья и даю себе пару минут на отдых. Нужно собраться с мыслями перед важным разговором. Сколько мы с Седым не виделись? Лет семь, наверное, только перезвоны, да дела на расстоянии, а ведь когда-то были лучшими друзьями. Уголки губ приподнимаются в улыбке, навеянной ностальгическими воспоминаниями о прошлом. Были времена, когда мы носились на байках и тёлочек могли штук пять за ночь сменить… Надо бы вспомнить молодость и гульнуть от души. Если у него ещё остался порох в пороховницах, которого у меня хоть отбавляй.
Негромко цокаю языком и выхожу из салона. Дохожу до нужного подъезда и набираю номер знакомой квартиры. Мельком окидываю взглядом двор, в котором теперь уже всё изменилось. Когда-то под тенью деревьев стояла скамеечка, на которой мы сидели, врубали музон с телефона и хвастались своими достижениями, которые на тот момент казались великими: кто с девственницей оторвался, кто бабок срубил на новый телефон, а кто прошёл новый уровень в компьютерной игрухе. Мда… Были времена. Не то, что теперь. Сплошная головная боль, как заработать больше бабла, чтобы ни в чём не нуждаться и вариться в каше мира сего, но не упасть на дно. Многое изменилось. Вот и лавочки той самой здесь больше нет, деревья успели спилить и понаставили какие-то непонятные турники и тренажёры, на которых никто не занимается. Были бы эти тренажёры в наше время, может, мы выросли бы другими, а то накачивали мышцы в уличных драках, да тасканием мешков, чтобы подзаработать. Впрочем, всё это было и прошло.
— Кто? — спрашивает басистый голос.
— Открывай уже, а то у меня мозг испечётся, как тот колобок, который от бабушки ушёл и от дедушки сбежал! — ворчу я.
Палящее солнце уже коснулось моей тёмной макушки и стало жечь так сильно, что даже кожа зачесалась. Я щурюсь, мельком взглянув на небесное светило, и жалею, что оставил солнцезащитные очки в тачке.
— Дикий! Заходи, брат!
Я вхожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж по привычке по лестнице, потому что лифт постоянно глючил, и хоть сейчас уже стоит новый, в памяти всё-таки отложилось прошлое. Дохожу до седьмого этажа, даже не запыхавшись, вспоминаю, что не выкинул жвачку, достаю её изо рта, и как подросток, оглядевшись по сторонам, приклеиваю на перила.