Замок готовился к Приему и Первому балу. Даже здесь, наверное, в самом тихом месте замка и то, время от времени доносились характерные звуки этих приготовлений. Императрица, смотря в окно, смотрела на суету во дворе. Но мысли ее бродили далеко.

На ее столе лежало открытое письмо. И его нахождение, письма с гербом уже несуществующего рода Сейрус, было здесь… странным.

«Встретимся у реки»

Именно это сказал Демион, когда уезжал в Кантос на летнюю практику. А Хагер на Стену. У реки…

Тогда юной принцессе Грестос очень импонировало то, что сразу два представителя самых сильных родов Империи оказывают ей знаки внимания. И прав был папа… После того, как Хагер вернулся со стены, Демион просто не мог с ним даже рядом встать.

Даже не беря во внимание личные симпатии, Аассен был лучшим выбором, потому что стал смотреть на мир не через призму каких-то своих хотелок. Хагер и до того не отличался излишней радужностью во взоре, а уж после стены на Нейран взглянул совершенно взрослый мужчина, точно знающий, чего хочет. А Демион… Демион при встрече психанул. А потом и вовсе начал давить влиянием своего рода. Именно тогда Нейран начала (в смысле на собственном опыте) очень сильно сомневаться в то, что Сейрусы нужны Империи.

И это письмо, прощальное письмо-исповедь Демиона, только подтверждение. Как женщина Нейран сочувствовала. Просто не повезло. Демиону было не выйти из этого порочного круга. Даже если бы он съездил на Стену. Сугон Сейрус был слишком властолюбив и обладал очень большим влиянием на сына. А Демион… На него влиял Хагер. На него влиял отец…

Нейран грустно улыбнулась. Но все-таки в конце Демион смог. Вывел семью из-под удара и показал Тайдерис, что не всё они смогли предусмотреть даже в отношении него. Рекуриары побывали в поместье Сейрусов, где на месте главного здания остались лишь обгорелые стены.

– Встретимся, Деми, – тихо произнесла Нейран, посмотрев на серое низкое небо. – Обязательно встретимся…

А перед ее глазами стояла картина весеннего Артезиуса. Тихая заводь реки, у зеленого мостика в Роще. Веселая компания подростков, которые только что закончили первый курс Академии. Вечно серьезная Сабрина Сейтис, которая даже и не думала, что когда-то станет главой Академии. Она пошла учиться на год позже и стеснялась этого. Тогда да, год казался прям разницей. Всегда невозмутимая Хаяна, над которой было бесполезно шутить в плане того, что она испытывает к Сабрине нежные чувства. Демион Сейрус… Хагер… Юные, веселые, полные сил. А жизнь, казалось, всегда будет вот такой, светлой и безмятежной.

«Как давно это было, – подумала Нейран. – И как будто вчера».

А ведь Демион и Хагер, несмотря на то, что оба добивались ее внимания, и в самом деле были весьма дружны. Тем контрастнее потом прошла между ними черта. Собственно, Демион всегда был таким. Зависимым от того, что о нем думают, как его оценивают окружающие. Он не любил ученическую форму и снимал ее сразу, как только это становилось возможным.

«И это еще один кирпичик, – размышляла императрица. – Ему даже власть нужна была лишь потому, что так он выглядел еще презентабельнее».

И даже этот его шаг. Не отрицая того, что для этого все-таки нужна решимость, но все равно… показуха. Демион хотел доказать… ей. Это не плохо и не хорошо. Если бы Деми попал в ее лагерь, возможно он был бы на месте Вестфолена. Но история не терпит сослагательного наклонения. Случилось так, как случилось.

В дверь постучали. Императрица вздохнула. Развернувшись, она подошла к столу, убрала конверт и письмо в ящик стола.

– Да! – громко сказала она.

И про себя усмехнулась, увидев хмурого Хагера. Мужчина, смерив ее мрачным взглядом, дошел до кресла, стоящего у стены. Сел, выдохнул. И посмотрел на стоящую женщину.

– А ты не торопишься? – тихо спросил он.

– Отнюдь, – спокойно ответила Нейран. – Момент наилучший. Позже это будет сделать гораздо труднее.

Мужчина снова выдохнул, отвел взгляд.

– Это не спонтанное решение, – заговорила императрица. – Империи нужен символ нового. А новое должно отличаться от старого. И Император будет именно той фигурой, который будет символом, девизом и вообще новой вехой государства.

Аассен дернул щекой, когда Нейран упомянула должность, которую ему прочила.

– Но выход из рода, – произнес он. – Это… слишком. Я…

– Хагер, – негромко, но с металлом в голосе произнесла Грестос.

Точнее, это сказала Императрица. В этот момент она стояла на фоне окна и Хагера Аассена, который посмотрел на нее, но настоящему пробрало от вида Повелительницы.

– Рода, Семьи, кланы, – слова падали в реальность булыжниками.

Нет. Стальными слитками. В голосе императрицы звенела горечь… А еще в нем была непоколебимая уверенность в том, что она говорит.