— Он и еще несколько человек из команды пошли к тренеру. Парень, который... сделал это с тобой, ему не разрешили даже одеться сегодня.

— Понимаю. — Ее голос был таким тихим. — Я так волновалась. Не хотела его видеть, но, если бы я не пришла на игру, остальные поняли бы, что что-то не так. Пришлось идти.

— Я не знаю, кто этот парень. Он выходил на поле? Сидел на скамейке запасных?

Она покачала головой.

— Нет. Слава богу, да? — На ее глаза навернулись слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони. — Очень мило с их стороны. Это ненормально, не так ли?

— Полагаю, что нет.

— Твой брат был очень мил.

Я нахмурилась. Она пояснила:

— Он сказал, что здесь ради меня. Или тебя. Сказал, что вы все колючие снаружи, но это для того, чтобы другие не причиняли боль вашей мягкой сентиментальной душе. Вы лаете, но не кусаетесь.

— Неправильно. Кусаемся. Часто кусаемся. Вообще-то, я — бешеная собака.

Она рассмеялась, снова вытирая глаза.

— Он говорил, что ты так скажешь, но я не должна тебе верить. Ты можешь рычать на него, но не на меня, если мне больно.

Я пнула ногой землю. И откуда слезы на глазах?

— Гм, — она начала, но остановилась. — Я должна знать. Имею в виду, не так много людей смотрят на меня странно, но есть некоторые. — Ее взгляд метнулся к группе парней, идущих позади нас. Они были шумными, противными и пьяными. Она придвинулась ближе, опустив голову. — В основном парни. От девочек мне достаются лишь обычные стервозные взгляды.

Ненавижу роль сочувствующей подруги. В этом я просто ужасна.

— Парни знают, а девушки, похоже, нет.

Кейси не произнесла ни слова. Когда ребята, обходя нас, расступились, ее глаза оставались закрытыми, и она затаила дыхание. Я заметила, как несколько человек смотрели на нас, окидывая девушку взглядом с головы до ног.

Я прищурилась на одного, и он остановился. Развел руками.

— Что?

Он был примерно метр семьдесят шесть, немного выше меня, но мускулистый как спортсмен.

Из-за таких, как он, слово «самоуверенный» приобрело негативный окрас.

Кейси смотрела и, казалось, увядала на глазах.

Но не я. Я вздернула подбородок. Этот парень собирается запугать меня? Я направилась к нему, зная, что мои глаза холодны.

— Ты собираешься бросить вызов мне? Девушке?

Его друзья остановились. Некоторые попятились.

Один сказал:

— Давай, чувак.

Другой прыгал рядом, будто собирался помочь ему.

О, нет.

Я сталкивалась с этим дерьмом в старшей школе.

Подобное не должно случиться с Кейси. Или мной. Сущность бешеной собаки вот-вот собиралась проявиться. Чертовски скоро.

Я перевела на парня ледяной взгляд, губы насмешливо изогнулись.

— Ну и ну. Какой ты мужик. Ясно же, что твоему приятелю понадобится помощь против слов. — Я улыбнулась, но это не соответствовало моим чувствам. Я злилась. Глаза застила красная пелена, и я вдруг увидела в этом мудаке мишень для мести за другую девушку. Нет. Теперь я видела две цели. — Твой друг, должно быть, действительно тупой. — Я перевела взгляд на Мудака Номер Один. — Ты тупой? Твой друг так думает.

Оба ощетинились, выпятив грудь, прежде чем обменяться смущенными взглядами.

— Посмотри, — я указала между ними. — Посмотри на это. Ты даже не понял, что здесь произошло. Девушка обратила на вас внимание, но вы, ребята, видимо, привыкли только к тому, что к вам пристают, верно?

Они обменялись еще одним взглядом, а на лицах появились слабые улыбки.

— Потому что это единственная причина, по которой девушка подошла бы к тебе. Это не значит, что они находят тебя отвратительным или достойным осуждения, или мелким деревенским трусом, а потом соберутся с духом сказать тебе. — Наклоняясь вперед, я прошептала: — Разве знакомые девушки не говорят тебе правду? Они тебя боятся? — Я снова повысила голос до нормального уровня. — Признайся. Они только говорят тебе, был ли ты «хорош»? — Я подмигнула Мудаку Номер Один. — Или, может быть, вы, ребята, выбираете девочек только из двух категорий? Или они срывают с себя одежду ради тебя, умоляя об этом. — Я посмотрела на его джинсы, поморщилась, а затем снова подняла глаза. — Или они злятся, потому что, ну, вы, ребята, должно быть, не удовлетворили их. Верно? Это кто-то из них? Но нет. Подождите. Это девчонка виновата. Верно? Это не твоя вина. Это не значит, что ты всегда «не в форме». Верно?

Мудак Номер Два покачал головой и развел руками.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Именно. — Мои слова источали яд. Я хлопнула в ладоши, держа их перед собой. — Вот в чем дело. Я тебя оскорбляю. Я иронизирую, я насмехаюсь над вами, ребята, прямо в лицо, а ты даже не понял этого. И пока я это делаю, ты понятия не имеешь, как со мной обращаться, потому что я улыбаюсь и говорю так, будто собираюсь испечь тебе гребаное печенье. Правда, если бы я когда-нибудь это сделала, то подсыпала бы в него крысиный яд.