Шрифт:
Она еще жевала корзиночку, облизываясь и закатывая глаза от удовольствия, когда он спросил:
– Даша, скажи, чем ты была взволнована утром, когда только пришла.
Ну вот опять. Это вторжение в ее зону комфорта и нарушение границ личного пространства. Да, вчера она подумала, что в крайнем случае, могла бы попросить у него помощи. Как Даша поняла, у Надеина есть знакомые юристы, а возможно, и не только. Он же обещал ей помочь разобраться с фирмой отца.
Потом, по зрелом размышлении, решила, что не стоит. Отложила это пока, ведь острой необходимости нет. Да и Тимура не было видно, может, он снова пропадет на энное количество лет, а она тут панику разводит. И если честно, ей было неудобно беспокоить Надеина лишний раз, он и так много для нее делал.
Но в ушах все еще звучали слова Тимура.
...А ты изменилась, подурнела. Работу нашла? Или так и болтаешься, как г***но в проруби?
...Разговор не окончен...
Было неприятно. Раньше он так себя не вел, хоть какую-то видимость вежливости соблюдал. Хотя дерьмом, конечно, был всегда. Как она могла вообще ему верить, влюбиться, пустить его в постель? Как???
Дашу невольно пердернуло. Она повела плечами.
Все это было унизительно и грязно, она сама стеснялась своего прошлого, хотя ничего плохого никому не сделала. И просто взять и вывалить эти проблемы на шефа, постороннего по сути человека, не получалось. Она улыбнулась и проговорила:
– Ничего особенного, просто обычные заботы.
И осеклась. Потому что взгляд Игоря враз похолодел и стал пристальным, веселая жидкая ртуть глаз превратилась в острое лезвие.
– Даша...
– начал он и вдруг прищурился.
Врет. Он же видел, что девчонка врет. Не умеет врать, а туда же, пудрит ему мозги.
Это мгновенно взбесило Игоря. Потому что она должна была принадлежать ему до капли, со всеми потрохами. Он хотел получить он нее все. Тонкое тело с нежной кожей, сладкое дыхание, отдававшее медом и запахом яблок, восторженный взгляд, в котором он уже сейчас читал неосознанное желание.
Хотел ее с ребенком. Всю! Со всем житейским дерьмом, в которое он готов был зарыться по уши.
Зачем ему это было нужно? А х*** его знает! Хотел и все. И не нужно ничего объяснять. Потому что этому нет логических объяснений - желанию холить, беречь, защищать. Взвалить на себя любые проблемы, лишь бы видеть ее счастливой.
Потому что только это даст ему эгоистическое удовлетворение.
Игорь никогда не строил иллюзий на свой счет. Он эгоист до мозга костей и циничный игрок. А люди вокруг него, даже самые дорогие и близкие, суть фигуры в его играх. И только он один решал, куда кого подвинуть и как для них (но в большей степени для него), будет лучше. Такая категория как чье-то счастье, была для Игоря Надеина не более, чем пустой звук. Он всегда знал, что это понятие эфемерно, в игре имеют значение только деньги.
Но не в этот раз. Хотя и от денег он не собирался отказываться, в конце концов, он ведь никогда не проигрывал. А то, что ощущал иногда тот самый зыбучий песок под ногами, так это побочный эффект. Но это пройдет.
Он не пытался анализировать, почему мгновенно прилип к этой девчонке. Сработала черная интуиция. Его влекло к ней физически, наверное, так действовал неотвратимо привлекательный для хищника коктейль из беззащитной нежности жертвы и стремления бороться. Однако было и другое.
Стоило вчера чуточку копнуть темные моменты, связанные с банкротством фирмы ее отца, Игорь тут же понял, что там заквашивается большая игра. И сразу включился. Потому что ему было интересно, и дело сулило немалую выгоду.
И ко всему этому примешивалась странная, грызущая его изнутри иррациональная потребность просто помогать ей. А как он мог помочь, если девчонка ему не доверяла? Нах***! Он собирался выколотить из нее это самое доверие!
– Даша...
– начал он, прищурившись.
– Я ненавижу, когда мне лгут.
И наблюдал теперь ее реакцию.
Будто наотмашь ударил. Даша на секунду стало плохо от залившего ее ледяного холода. А потом она почувствовала, как румянец стыда и досады расползается по щекам, и стало еще хуже. В разы.
– Я не лгу, - проговорила она, подбираясь на стуле.
Мгновенно куда-то исчезла теплая обстановка неуловимой близости. Она думала, этот человек раньше доставлял ей дискомфорт? Дискомфорт был сейчас. Сию минуту. Когда он смотрел на нее так холодно, что Даше вдруг захотелось заплакать.