– Любой?! Да ты шутишь?

– Ну да, вряд ли кто-то захотел бы сидеть взаперти… Но иметь такие возможности…

– Знаешь, что, Макномофар? Делай как хочешь! – сказала Джесси и ушла по коридору, мимо комнаты Первого.

Макномофар же тяжело вздохнул.

– Ох уж эти женщины.

(Неужели всё настолько плохо? Надеюсь, я хотя бы переживу эту операцию. Если вы хотите моего подчинения, то я буду подчиняться. А теперь, пожалуй, расставлю шахматы и приготовлюсь к приходу Макномофара. Он, видимо, уже освободился.)

Первый быстро отбежал от двери, достал с полки шахматы и, расставив их на свои позиции, стал ожидать прихода Макномофара, который не заставил себя долго ждать. Дверь открылась и, войдя внутрь, Макномофар удивился.

– Привет, Первый! – поприветствовал его Макномофар, едва зайдя в комнату. – О, я вижу, ты уже расставил шахматы, молодец. У тебя ко мне, наверное, много вопросов, но говорить долго я не могу, – присаживаясь, предупредил Макномофар. – Так что давай, я тебя быстро выиграю и пойду снова работать…

– Мы ещё посмотрим, кто кого выиграет! – с улыбкой ответил Первый, чувствуя азарт их предстоящей игры. – Я за белых.

– Прошу, – согласился Макномофар, махнув рукой. Началась партия. – Ходи.

– Скажите, как давно вы тут работаете?

– Лет, наверное, шесть, – ответил Макномофар немного нахмурившись, пытаясь вспомнить. – Ну да, шесть лет, и даже немного дольше.

– А долго вы работали над проектом, касаемо меня? – спросил Первый, ожидая его хода.

– Как раз все шесть лет и работал, – с улыбкой ответил Макномофар.

– То есть, я являюсь творением всей вашей жизни? – ответно улыбнулся Первый.

– Ха, так и есть. Но не только тобой я занимался. Скорее, благодаря моим успехам в прошлом, меня допустили к разработке тебя. Только задавай более значимые для тебя вопросы, а то ведь партия долго не продлится, – уверенно сказал он, передвинув слона.

– Чем вы ещё занимались?

– Ну, по большей части, я занимался исследованиями человеческого тела и его натуры. Потом занимался медицинской практикой во время боевых действий, где я впервые занялся окибернизированием солдата в полевых условиях. Долго он не прожил, но сражался яро, как настоящий герой. Спас мне жизнь.

– Его убили на войне? – спросил Первый, посмотрев на Макномофара.

– Нет, после войны, от заражения после операции. Вот так вот. Из-за меня умер человек, который спас меня. Долго винил себя в этом, но условия были такие… Там ничего поделать было нельзя. Он знал, на что идёт, – Макномофар стал более серьёзнее, вспоминая те дни.

– А потом?

– Потом я вошёл в организацию учёных, позже возглавив её. Ничего грандиознее тебя я ещё не делал, раз уж на то пошло.

– А вы, кстати, говорили, что я создан для какой-то цели. Для какой же?

Макномофар выдохнул и, сформулировав ответ, продолжил играть в шахматы.

– Мы собираемся использовать тебя в военных целях против терроризма, да и в других, более глобальных целях. Эта самая значимая проблема для всего мира, которая может снести весь существующий строй. Если мы сможем сделать из тебя супер-солдата, то сможем победить эту заразу гораздо быстрее, чем она успеет уничтожить нас. Ну, не только в военных целях ты будешь полезен. Само твоё существование показывает то, что человек приравнивается к богу и может создать по своему желанию существо по своему подобию.

– А как же остальные? Этим могут воспользоваться другие и использовать таких солдат в своих целях. Могут начаться войны между клонами и людьми. Разве нет?

– Мир такой, но что поделать. Но меня впечатляет, что в столь короткое время ты начал понимать такие вещи и рассуждать над ними. – ответил Макномофар, – Всегда, люди, разбираясь с одной проблемой, начинают новую, с которой потом сложнее разобраться. Всё время суём нос не туда, куда надо. – улыбнувшись, сказал он и развёл руками в стороны.

– Куда вы суёте нос? – не поняв смысла высказывания, спросил Первый.

– Так говорится, когда кто-то лезет не в своё дело. В дело, которое его не касается, или из-за которого потом будет много проблем. – поняв, что Первый его до сих пор не понимает, Макномофар привёл пример: – Ну вот, например, хочу я что-то поесть, но не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Я иду в столовую, чтобы положить себе сосиску, а кто-то начинает меня спрашивать, что я тут делаю, и пытается добиться от меня ответа, как бы я ни не хотел ему отвечать. Понял?