Шрифт:
Машенька в инкубаторе:
Что значит – проблем? Да у него полные штаны счастья! Ты там, мамочка, лежишь и не знаешь, как он мне улыбался сегодня. И даже что-то напевал. Из Сплина… Как-то так: «И лампа не горит. И врут календари. И если дочь надула в памперс, ты, папа, убери». Как думаешь, это дословно?
– Вставать уже можно. Ты ж и сама наверняка знаешь.
– Знаю, – пробормотала, засыпая.
– Просто ты же мой доктор…
И снова провал, как в яму, на дне которой - ничего. Никого. Просто темнота. Из которой выныриваешь, как из болота.
Открыла глаза. Испугалась, но потом поняла, что это не я ослепла, просто за окном ночь, а кто-то забыл оставить включенным ночник, или не посчитал нужным. В вене – игла. Поэтому я осторожно на локтях поднялась повыше. Пошарила рукой в поисках выключателя.
– Что-то случилось?
Я вздрогнула.
– Ты меня напугал.
Орлов на мои слова не отреагировал. Лишь зевнул так, что я на секундочку увидела его гланды. Интересно, сколько он вот так, на ногах? Я ведь понятия не имела, сколько прошло времени, и как долго я оставалась в беспамятстве.
– Какой сегодня день?
– А сколько времени? – он вытянул руки над головой, потянулся. Роба задралась чуть ли к подмышкам, оголяя его живот. Ничего особенного. Никаких кубиков. Но и жира нет. Поймав себя на этой мысли, я решила потребовать отменить мне обезболивающие. Потому что под кайфом мне что-то не то лезло в голову. И вообще…
– Три ночи. Господи, и чего ты подхватилась?
– Ну, извини. Выспалась, видимо. К тому же откуда мне было знать, что ты решишь составить мне компанию. Так какой сегодня день?
– Утро четверга, получается. И что значит - ты не знала? Мы же не чужие люди.
Это глупо, но от его слов у меня потеплело внутри. Глупо. И очень опасно. Что-то во мне тянулось к нему с невыносимой силой. Такому… надежному и немного ворчливому. А я не должна была забывать, что это всего лишь чувство долга. Кем бы я была, если бы им воспользовалась?
– Да перестань. То, что у нас дочь, ни к чему тебя не обязывает.
Орлов застыл на месте.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что лично мне ты ничего не должен. Нет, не подумай, я безумно тебе благодарна, просто… Миш, я же все понимаю.
– Что ты понимаешь?
– Да все! Не хочу, чтобы из чувства долга ты…
– Что я?
С каждым новым «что?» голос Орлова становился все тише, а прищур глаз сильнее. Он как будто злился на меня, но я не понимала, за что.
– Не хочу, чтобы ты был со мной из чувства долга. Я уже почти в норме... Правда. И с Машкой я справлюсь. Тебе ничего не придется делать.
– Постой-постой, ты сейчас меня вычеркиваешь из жизни дочери?
– Что? Да нет же! Вы можете сколько угодно видеться.
– Ну, спасибо и на этом.
– Я не понимаю, почему ты злишься. Я ведь хочу как лучше! Мы взрослые цивилизованные люди… Ну, подумаешь, у нас не вышло. Великое дело!
– К… чему… ты… ведешь?
– К тому, что ты не обязан дежурить возле меня сутками. У тебя своя жизнь, отношения…
– Да нет у меня никаких отношений! И не было никогда!
– Пожалуйста, не кричи. Иначе мы все отделение перебудим… - занервничала я, не совсем понимая, зачем он пытается меня переубедить в том, что я своими глазами видела. Какой в этом смысл? – Послушай, Миш, по-моему, у меня родился отличный план.
– Что-то не верится.
– Почему?
– Потому что до этого ты несла исключительно чушь.
– Чушь то, что я не хочу тебя привязывать к себе ребенком?
– Да при чем здесь это?
– А что, есть еще какая-то другая причина у того, что ты здесь? Может, любовь великая? – грустно улыбнулась я, а Орлов, кажется, растеряв весь свой запал, осекся, но когда я уже было решила, что его уделала, сказал:
– У меня нет ответа на этот вопрос. Но я точно знаю, что тогда, в доме Фельдманов, я хотел тебя вовсе не из-за ребенка.
«И лампа не горит. И врут календари. И если дочь надула в памперс, ты, папа, убери»1 - отсылка к произведению группы Сплин «Романс». Дословный текст: И лампа не горит. И врут календари. И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори…».
ГЛАВА 18
Михаил
На это Ариша ничего не ответила. Глянула так… недоверчиво, закрыла глаза, а спустя каких-то пару секунд беззастенчиво засопела носом. И все. Я остался наедине со всеми теми чувствами, что она во мне пробудила. Заведенный дурацким разговором просто донельзя.