– Она пока жива. Тебе же это интересно?

– Ну… да… Наверное.

– Наверное, - перекривлял меня. Обернулся. Он постригся. Оказывается. Под шапочкой я не заметила, а вот сейчас почему-то бросилось в глаза. Как и то, что он гораздо младше, чем я подумала. Наверное, даже сорока нет. Только выглядит плохо. Потому что у станка сутками напролет. Фанатик своего дела. Я таких знаю. Видела… Я, может, и сама в какой-то мере такая.

– Где ты этому научилась только?

– В Африке, - во второй раз за день призналась я.
– Там то на минах подрываются, то что-то еще… - почему-то не договорила. Сбил с толку огонек интереса, мелькнувший в его глазах, но погасший так быстро, что я не стала бы утверждать, будто он мне не почудился.

– В Африке, выходит…

Пожала плечами.

– Еще раз такое отмочишь – вырву руки. Самолично. Поняла?

Опустила голову. Кивнула. Отчитывал он меня, конечно, как девочку, но что уж теперь. Сама виновата.

– Если выкарабкается – топить тебя не стану. А если нет – на себя не возьму. Это ясно?

– Конечно.

Может, мне стоило его поблагодарить? Кто знает. Почему-то не смогла. Я до сих пор не считала, что поступила неправильно. И если бы время повернулось вспять, я бы повторила этот день с точностью до секунды.

– Ладно… Иди уже. Но это первое и последнее китайское предупреждение.

– До свидания.

– До свидания. Зовут-то тебя как, чудо африканское?

Шовинистический динозавр!

– Арина Германовна. Кучер…

Брови Орлова взлетели едва ли не до кромки роста волос:

– Надо полагать, ты имеешь какое-то отношение к Герману Аристарховичу?

– Первый раз о таком слышу. И на «ты» мы вроде бы не переходили. Извините, мне нужно идти.

В конце концов, отец ясно дал мне понять, что о нашем родстве в медицинских кругах мне лучше не вспоминать. Так что можно сказать – я свято следовала его заветам. А то, что по носу Орлова щелкнула этим «ты» - это ничего. Имею право. Чего это он мне растыкался?

Я вышла из кабинета, сунула руки в рукава куртки и пешком пошлепала вниз. Лестница была ближе, чем лифт. И чем меньше любопытного народу меня видело, тем было лучше.

Словом, окончательно меня накрыло где-то на остановке. Я только тогда поняла, в каком напряжении находилась, не позволяя себе думать о возможном увольнении и суде… Села на скамейку и судорожно, будто задыхаясь, глотнула воздух.

Знаете, бывает такое состояние, когда до того, чтобы сорваться, остается меньше микрона? Вот примерно в таком состоянии я и была. И так мне обидно стало, так больно за свою жизнь, что кричать хотелось. Прямо там. На остановке. Ничего особенного, да… Просто минутка слабости, которые порой случаются даже с самыми сильными женщинами вроде меня.

– Милочка, у вас все в порядке?

– Да…

Я подняла взгляд на пожилую приятной наружности женщину, которая остановилась рядом со мной, передохнуть. Сумка у нее была явно тяжелая.

– А мне так не кажется. Вы вся синяя, и слезы на щеках, вон, замерзли…

Ну, надо же! Я даже не заметила, что плачу. Интересно, сколько же я так просидела? На улице стемнело совсем. И холод… Господи, какой холод!

– Ну-ка, пойдемте! Что вы сидите? Пойдемте-пойдемте. Я во-о-он в том доме живу.

– Мне домой надо, - шмыгнула носом.

– Вот оттаете немного, чайку выпьете и пойдете!

Возражать почему-то я не посмела.

ГЛАВА 4

Михаил

Господи, хорошо-то как!

Я поднес ко рту рюмку коньяка и опрокинул в рот. Приятное тепло прокатилось по пищеводу и наполнило пустой желудок.

– А тост? Что ж ты как воду?

– Святую, заметь…

Ринат улыбнулся. Встряхнул бутылку и налил еще. Тонкие лучики морщинок собрались вокруг его льдистых холодных глаз.

– Мама права. Ты слишком много работаешь.

– А сам? – усмехнулся я. – Со мной-то как раз все просто. Вы хоть всегда знаете, где меня искать, если вдруг понадоблюсь.

Ринат промолчал. А я покрутил в руках рюмку, вспоминая, как еще несколько лет назад мы порой месяцами не знали, чем он занимается и где пропадает. Иногда тот как ни в чем не бывало звонил, смеялся, расспрашивал о том, как мы. Но никогда не рассказывал, как он сам. Единственное, что нам было известно, что он как-то связан то ли с армией, то ли с разведкой. Или это одно и то же? К счастью, те дни позади. Ринат вроде бы осел. На какой-то важной государственной должности. Названия которой нам по традиции не сообщили.

– Жрать охота, – заявил он, почесав живот.

– Ничем не могу помочь. У меня в холодильнике мышь повесилась. Если хочешь, можем к маме спуститься. Будет ей сюрприз.

– Да-да, все забываю, как хорошо ты устроился, - засмеялся Ринат, намекая на то, что в свое время я купил квартиру в одном подъезде с матерью. Вышло и впрямь удобно.

– Завидуй молча, - фыркнул я и зажмурился, с наслаждением отмечая, как капля по капле тело покидает сковавшее его напряжение.

– Интересно, она хотя бы понимает, какой стратегический просчет совершила?