***

Солнце уже приготовилось отметить на небе середину, когда раздалось шипение паромобиля, сбросившего под колёса избыток давления через защитный клапан. От деревьев вылетел, нервно подскочив на рессорах, новенький экипаж «Лесснера» с американским откидным верхом. Маэстро побежал навстречу, отчаянно размахивая руками, словно фанат Иоганна Штрауса. Когда водитель в перевёрнутой кепке снял очки-консервы, под ними обнаружились лучистые светло-карие глаза. Такие бывают у очень особенных барышень, но тогда Ленар и не думал за это беспокоиться, устав от ходьбы в густом от жаркого солнца воздухе.

– Подвезёте? Ещё сотня шагов по здешним пустыням, и я разделю судьбу бедного Йорика1. Минутку, – маэстро протёр рукой воображаемое стекло, – невероятно! Господь услышал мольбы датского принца, – он пристально вгляделся в лицо спасительницы, – и послал совершенство!

Барышня, подняв брови, растерянно улыбнулась:

– Иностранец? Вы из какой страны?

«Холодный Космос, везде заграница, опять вселенское непонимание! Фонарики-фонфарики, совсем забыл, где нахожусь, – нахмурился Ленар. – Так, надобно быстро, просто мгновенно вспомнить настоящий русский язык. В памяти совершеннейшая Аляска. Английский тоже не знаю, они, кажется, мяукают. А русские что – рычат сурово?»

Оставался один единственно доступный способ – это животный магнетизм. Маэстро снял платиновый перстень с чёрным алмазом и подкинул в воздух. Украшение исчезло, мгновение, достал из воротника. Барышня вопросительно посмотрела.

– Работаете в цирке?

Не понимая, о чём его спрашивают, Ленар вложил перстень в кулачок. Несколько пассов рукой, снова обнаружил украшение. Наконец барышня поддалась гипнозу. Сжав тонкий мизинец, произнёс ровным голосом, впечатывая якорь установки в подсознание:

– Вы меня понимаете. Вы меня хорошо понимаете. Вы прекрасно говорите на интеркоме. Это ваш родной язык. Вы бегло на нём говорите. Сейчас я досчитаю до трёх, и вы очнётесь. Раз, два, три! – и хлопнул в ладони.

Барышня, мгновенно позабыв о представлении, как ни в чём не бывало повторила на межпланетном языке:

– Работаете в цирке?

– Это почему?

– У вас одежда необычная.

На маэстро был тонкий сюртук из углеродных нанотрубок с магнитными застёжками, трикотажный джемпер, полуспортивные штаны, оранжевые оксфорд-броги из кожи венерианской лягушки. Костюм венчала фуражка с платиновой кокардой в форме космической яхты. Когда пылил, чё-то не подумал за одежду и полетел в домашнем.

– Позвольте представиться: Ленар Тринадцатый! – маэстро шутливо козырнул двумя пальцами, изображая польского лётчика.

– И имя странное. Как вы сюда попали, господин Ленар? Здесь в таком виде не ходят.

– Мадмуазель, не поверите, ждал вас. Действительность превзошла все самые смелые фантазии. Просто небо кареглазое в блёстках. Секунду, дайте успокоить сердце, боюсь поверить в звезду.

– Меня зовут Серафима, можно просто Фима.

– Ничего себе просто! Встреча с ангелом, доложу я вам, это всегда событие. Видите, что со мной делается – ноги подкашиваются. Вы такая прогрессивная. Как только удалось обуздать железного монстра столь хрупкой барышне? – маэстро постучал по кузову паромобиля, сверкающего множеством никелированных деталей, вовсе не понимая, как этот шедевр технической мысли умудряется ещё и ездить.

– Ой, придумаете тоже. Чуть-чуть теории, а много, много практики, – ответила Серафима и вдавила педаль ресивера. Машина, высвободив накопившееся давление, сделала резкий старт, от которого пассажир чуть не перелетел назад. – И всё же, куда направляется господин Ленар? – крепко вцепившись в руль, продолжала допытываться спортсменка.

– Тут такая катавасия. Отстал от своих, знаете ли. Вспылил, наговорил коллегам гадостей и ушёл в ночь, в пустоту. Как результат: «Выхожу один я на дорогу». Вдруг в клубах белого тумана, вы только представьте себе, летит «видение и гений чистой красоты». Судьба опять бросила трап непутёвому сыну.

Ленар по опыту знал, что для достоверности врать надо непременно на основании фактов. Ведь и взаправду вспылил, и ушёл в ночь, точнее, в предрассветную мглу.

– Занятный рассказ. Надо будет непременно что-нибудь с вами сделать.

– Сделайте, пожалуйста, только с одним-единственным условием – сердце не трогайте, это всё, что у меня осталось от прежней жизни. Серафима, при ваших достоинствах легко разбить его на мельчайшие осколки. А муж разрешает подвозить импозантных незнакомцев?

– Вы ещё и хитрец! – кокетливо ответила Фима, сверкнув очками в лучах солнца. Ей польстило, с каким изяществом незнакомец придумал узнать её свободу.

– Только чуть-чуть, ну самую малость. Ваше ангельское бескорыстье пронзило всё моё существо насквозь целых два раза.

– А когда второй?

– Эх, так и быть, сознаюсь. Чего уж скрывать очевидный факт. Вы спасли человека, истерзанного капризной Фортуной.

– Ну мы ещё не доехали. Могу вернуть в заботливые руки, – подхватила игру молодая женщина.