Однажды Лизка Халус пошла в цех к дяде Сереже. К тому самому, что делал мебель на заказ.

Он отец Тимоши Гурьевского, двоюродного братика Сони, если вы помните.

Дядя Сережа оставлял для Халус опилки в картонной коробке.

У нее тогда был маленький хомячок.

Мы зашли в цех и забрали коробку.

Тогда Вальке Андрюшкиной пришла на ум гениальная идея.

Насколько может гениальной для двенадцатилетнего ребенка.

Она просто зачерпнула рукой опилки и швырнула их в нас.

Причем было это довольно неожиданно: мы шли со спокойной душой, не ожидая никакого подвоха, и вдруг нате! В нас летят опилки, забивающие не только нос и уши (слава богу, глаза не пострадали!), но и всю одежду вместе с волосами.

Мы же восприняли это как шутку.

Кристина с Лизкой убежали.

А мне, как человеку, не умеющему бегать, досталось по полной.

Я пришла домой вся в опилках.

Даже в карманах моей спортивной куртки их было дофига.

Пришлось освободить ванну, а после замочить все вещи.

— Да уж. Жениха твоего точно надолго не хватит, — заметила мама, наблюдая, как я пытаюсь вытряхнуть опилки из своих брюк.

— А ему какая разница? Главное, что есть с кем переспать, а все остальное мелочи жизни, — ответила я.

Но и на следующий день мои приключения продолжились.

Мы с Кристиной и Валькой поперлись в строительный магазин.

Валька купила балончик синей краски. В канцелярском приобрела пару кисточек для рисования.

— Пошлите, разрисуем свободные стены.

И пошли вдоль центра, оставляя собственные имена и парочку “крылатых” фраз, услышанных от Мотыленок.

— Мы с Женей раньше часто этим занимались, — объяснила нам Андрюшкина. — А давайте я напишу, какая Ксюша Мотыленок шлюха, — неожиданно предложила она. — Вот здесь, — и кивнула на закрытую дверь подвала дома, находящийся рядом с филиалом двадцать седьмой школы.

Там как раз раньше Мотыленок училась.

В двадцать седьмой школе тогда существовала гимназия. Да и обучение было не бесплатным в отличие от нашей, девятнадцатой, школы.

Андрюшкина была далеко не права.

Вообще это были две лучшие подруги, которые постоянно крысятничали друг у друга за спиной.

Но Вальку это не смущало.

Она набрызгала краски в крышку от балончика и макнула туда кисточку.

На серебристой поверхности вывела надпись: “Ксюша Мотыленок шлюха. От всех”.

— А это зачем? — с недоумением спросила я.

— Просто.

Мы подошли к трансформаторной будке, что стоит рядом с пятым домом.

Рядом с тем, где находится почта, два хозяйственных и так далее.

Почти на краю огромного поля.

Будка и так была исписана далеко не приличными словами, так еще и Валька внесла свою лепту.

ВАЛЬКА И КРИСТЯ ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ НАВЕК.

— Тебе заняться больше нечем?! — закричала молодая женщина, заметив, как Валя исписывает стены жилого дома. — Ты сейчас тряпку возьмешь и будешь отмывать свои каракули, поняла?!

Андрюшкина ничего не сказала. Молчком развернулась и пошла в сторону нашего двора.

ВАЛЯ И КРИСТЯ.

Эта надпись “висела” на стене нашего дома очень долго, пока в двадцатом году ее не замазала наша дворник, тетя Таня.

И плюс стены в том подъезде, где Валя проживала, тоже очень сильно пострадали.

— Меня Тома заставила все отмывать. Наорала за то, что все стены исписала, — поделилась тем же вечером Валька, показывая содранные костяшки пальцев.

Ну и правильно сделала.

Сколько ты еще будешь ходить безнаказанной?!

Я хоть и стояла рядом в те моменты, но мне повезло выйти сухой из воды.

Одного раза мне вполне хватило, чтобы больше подобного не вытворять.

Первое сентября наступило для меня неожиданно. Хоть я всячески тянула время.

Не сказать, что в первые годы после школы я свободно вздохнула. Нет.

Я очень сильно скучала по школе, по коридорам, даже по учителям, которые относились ко мне, мягко говоря, не очень.

Там была жизнь.

Пока я училась, хоть что — то происходило. А как только закончила обучение, так тут же все прекратилось.

Жизнь застопорилась и превратилась в унылое существование.

Хотелось приключений. Даже неприятностей. Хоть и хватило этого сполна.

Я смотрела в окно, как ребятишки с огромными букетами цветов идут на площадь.