Я стоял в стороне и смотрел на Марту Она отпрянула, как бы охваченная внезапным отвращением, но взяла себя в руки в ту же минуту и посмотрела на нас. И снова, снова, уже в который раз, мне показалось, что ее взгляд на секунду остановился на мне, взгляд бедной, жалкой, молящей о спасении лани.

Вся кровь, отхлынув от сердца, ударила мне в голову.

Петр тоже, видимо, заметил ее взгляд, потому что внезапно побледнел и повернулся ко мне со страшно напряженным видом.

В эту минуту у Марты вырвался громкий, долго сдерживаемый плач. Она бросилась на землю, рыдая и отчаянно взывая:

– Томаш мой! Томаш! Дорогой мой, любимый Томаш! Она звала умершего, как будто он мог спасти ее от живых. Петр стал терять терпение.

– Все, больше ждать нечего,- заявил он.- Будем тянуть жребий.

Я еще пытался сопротивляться. Мне было душно и жутко. Тучи уже заволокли полнеба, над морем сверкали ослепляющие молнии. Маленький Том, видя, что мать плачет, заплакал тоже.

Я сделал шаг к Марте.

– Марта... Марта, - повторил я, коснувшись ее плеча.

– Убирайся прочь!
– закричала она.- Вы противны мне оба!

– Давай тянуть жребий, - налегал Петр.

Я обернулся. Он стоял за мной, держа в стиснутой руке два конца носового платка.

– Кто вытянет узелок, тот возьмет ее,- он кивнул головой в сторону лежащей на земле женщины.

Со мной происходило что-то страшное. В голове была удивительная ясность, я был даже спокоен, только не хватало дыхания, как будто мне на грудь навалили гору камней. Я смотрел на два угла платка, торчащих из ладони Петра, и вначале мой взгляд остановился на том, который был чуть порван в одном месте... Но потом мне вспомнилась другая сцена, на Море Имбриум, где мы так же собирались тянуть Жребий - о смерти... как теперь -...о любви!

Петр терял терпение.

– Тяни!
– закричал он.

Я посмотрел на него. Лицо у него судорожно скривилось, глаза настойчиво смотрели на меня. Внезапно я понял все. Если жребий вытяну я, мне придется немедленно убить этого человека, так как в противном случае он убьет меня. Невольно я сунул руку в карман, ища оружие. Но потом мне пришло в голову, что с таким же успехом жребий может достаться Петру. И что тогда? Достаточно ли у меня сил, чтобы отказаться от любимой женщины, зная, что все решил простой случай? Не взбунтуюсь ли я когда-нибудь против этого?

Капли пота выступили у меня на лбу.

Если бы я знал, что Марта предпочитает меня, что она расположена ко мне хоть чуточку больше, чем к Петру, я не стал бы тянуть жребий...

Но как же...

Ведь она же сказала минуту назад: противны оба... Оба!..

Должен ли я совершить насилие и убить этого человека... или надо смириться с судьбой?..

Я взглянул на Марту. Она уже перестала плакать и сидела теперь тихо, глядя в далекое море, как будто забыв о том, что мы находимся в нескольких шагах от нее...

Страшную, бездонную, болезненную любовь ощутил я вдруг к этой женщине.

Все это длилось едва ли одно мгновение, а потом я снова невольно сунул руку в карман и, коснувшись рукояти револьвера, сумасшедшим взглядом искал, кого я должен убить: Петра, Марту, себя или Тома, которого мы сделали невольным орудием воздействия на нее...

И, наконец, после этого неслыханного нервного напряжения для меня все стало ясным. Осталось только безразличие и... гордость. Я разжал руку, стиснутую около револьвера.

– Тяни!
– сдавленным голосом сказал Петр.

– Нет!
– ответил я с внезапной решительностью.

– Что?!

– Мы не будем тянуть жребий.

Он еще не мог ничего понять. Он быстро сунул руку в карман, и я услышал звук взводимого курка револьвера. Значит, и он был наготове, я не ошибся. Быстрым движением я схватил его за обе руки. Он дернулся и обмяк в железных объятиях, в глазах застыл страх. Я услышал испуганный крик Марты. В первый момент мне показалось, что в нем послышалось что-то похожее на радость, но потом я подумал, что, возможно, она испугалась за Петра. Я взглянул на него: он смотрел мне прямо в глаза с бессильным бешенством. Мне показалось, что он ждет смерти. Я усмехнулся и покачал головой.

– Нет! Это не то... Бери ее себе,- сказал я и отпустил его.

В первый момент Петр онемел от изумления. Он посмотрел на меня безумным взором, потом принужденно улыбнулся:

– Ты благородный человек, да, благодарю тебя... Конечно, я моложе тебя, поэтому будет правильнее... Но,- тут он понизил голос,- ты поклянешься, что никогда... никогда...

Он кивнул головой в сторону Марты. Я посмотрел ему в глаза.

– Да, понимаю, этого не нужно... Благодарю тебя, ты...быстро сказал он.