Нам свойственно жить в своем закрытом мирке. Но поездки с Гурудевом позволили мне выбраться из этого мирка, по мере того как я убеждалась, что повсюду есть люди, которые ждут его. Например, однажды мы встретили представителей мексиканского парламента в лифте отеля, и Гурудев поприветствовал их. Узнав, что он приехал проводить мирные переговоры, они очень обрадовались и пригласили его выступить у них. Правда в том, что люди ждут его – будь то Колумбия, Южная Африка или Северный полюс, аэропорты, вокзалы или улицы. Я сопровождала его в девяноста странах и везде наблюдала зов сердец, томление искренних искателей и невероятное стремление умов обрести связь с чем-то высшим. И я видела, как благодаря ему у огромного множества людей эта связь возникала естественным образом.

В детстве, гуляя по берегу океана, я находила ракушки, такие нежные и красивые, и каждая казалась мне настоящим сокровищем. Теперь, прогуливаясь по берегам времени, я чувствую, что собрала множество драгоценных моментов в моей жизни…

После пресс-конференции мы с Гурудевом пошли прогуляться по пляжу. Я шла молча, наслаждаясь успокаивающим шумом океана. В моей жизни так много событий приходило и растворялось, как эти волны передо мной… И в то же время в глубине океана – покой. Все вокруг меня изменилось, но я осталась прежней. Гурудев остался прежним. Я ущипнула себя, чтобы убедиться, что это правда – он мой брат, мой Мастер. Но кто он в действительности?

Крошечная капелька воды, предвестница летнего дождя, упала с темного полуночного неба на лист кокосовой пальмы, прежде чем коснуться земли. Освежающая прохлада растекалась по венам иссохшей почвы от мягкого касания каждой капли в таинственной ночи. Дождь лил все сильнее, и земляной аромат усиливался и заполнял открытый дворик. Этот дождь был добрым знаком, означавшим, что ангелы счастливы. Аламелу-перима (тетя) с благодарностью посмотрела на небо, и нежная улыбка скользнула по ее лицу. Внимание остальных было сосредоточено на глубоких вздохах и стонах, которые доносились из-за массивных дверей из тикового дерева, ведущих в маленькую комнату в родительском доме моей матери в Папанасаме. Мало кто мог представить, чей прекрасный жизненный путь вот-вот начнется.

В моих воспоминаниях Папанасам – милая деревенька, безмятежная и в то же время очень оживленная. Она расположена в двадцати пяти километрах от города Танджавур в штате Тамилнад, и ее название означает «уничтожение грехов». Ее пыльные узкие улицы были застроены рядами домов в стиле, характерном для региона Четтинад, с его типичными верандами и колоннами. Пороги домов украшали замысловатые орнаменты из рисовой муки, так называемые ранголи, демонстрирующие творческий талант хозяек. В рисовой муке пировали маленькие белки, снующие туда-сюда, и цепочки муравьев старательно тащили крупицу за крупицей.

Наш дом, как и большинство домов в деревне, представлял собой длинное невысокое строение с каменными полами, внутренним двориком, черепичной крышей и побеленными известью стенами с треугольными выступами для масляных ламп. Дом принадлежал четырем братьям и трем сестрам – семье нашей матери, Аммы [1] . Аламелу-перима была старшей из семерых. Все мои дяди и тети были худощавыми, среднего роста, с золотисто-смуглой кожей и острыми чертами лица и говорили на выразительном тамильском языке. Они дружили между собой, и Амма их очень любила. Семья младшего брата моего деда тоже жила здесь. Приехать в Папанасам для всех них означало приехать домой.

Узкая галерея снаружи дома, где принимали большинство гостей, вела к двустворчатым массивным входным дверям из бирманского тика с затейливой резьбой на верхнем брусе, изображающей богиню Лакшми. Пройдя внутрь, гость попадал в широкий холл, украшенный колоннами, со входами в жилые комнаты. Свет и свежий воздух вливались в дом через открытый внутренний дворик. Дальше по коридору располагалась кухня, центр утренней активности, где гармонично сочетались звуки шинкования овощей, пения мантр и непринужденной болтовни. Утро обычно было наполнено домашними хлопотами, когда приходили Сваминатхан, смотритель рисовых полей, торговец овощами с корзинами свежих продуктов и цветочник. Последний приносил прекрасные гирлянды из цветков жасмина, искусно связанные банановым волокном. Мы каждый день проводили пуджу [2] , и в наш обычный распорядок входило посещение близлежащих храмов. Затем подавался обед, обычно на банановых листьях, а во второй половине дня мы сидели вместе и болтали, попивая горячий кофе. Классическая музыка в стиле карнатик [3] и игра на вине [4] во дворике были частью обычного вечернего времяпрепровождения.

Амма происходила из ортодоксальной семьи браминов с глубоко укоренившимися традициями и ценностями. Она была религиозна, исключительно педантична во всем, что бы она ни делала, и взвешенно подходила к разнообразным запросам всех членов семьи. Амма носила чистейшее, до хруста, сари, которое тщательно гладила сама, ее длинные волосы были всегда аккуратно убраны в пучок. Я считала ее олицетворением совершенства.

Мама рассказывала, как однажды почувствовала, что в нее проник луч света, и вскоре после этого она забеременела. В Индии принято, чтобы женщина во время беременности жила в доме своей матери. Срок был уже несколько месяцев, и вот однажды, отдыхая после обеда, Амма услышала голос ребенка, обратившийся к ней: «Мама, у тебя все в порядке?» Она сразу же рассказала об этом старшей сестре. Аламелу-перима считала, что раз каждая будущая мать может чувствовать, как ребенок пинается в животе, то, наверное, пока у нее обострена чувствительность, с малышом можно и пообщаться. Эти женщины, несмотря на свою прагматичность, верили, что все возможно.

Тринадцатое мая 1956 года. Наступил знаменательный день, и мои дяди, перима, Ситалакшми-паати (моя бабушка), Савитри-аттхайпаати (сестра моего деда) и ее семья – все были дома. Маленькую комнату справа от входа, служившую обычно кладовкой, где хранились коробки и разные нужные в хозяйстве вещи, прибрали и приготовили для рождения малыша. Помогать при родах позвали акушерку по имени Тангам.

Вся семья с большим волнением ждала появления на свет ребенка Вишалам [5] . Паати была в комнате с роженицей и помогала акушерке. Дяди, немного нервничая, расхаживали туда-сюда в нетерпеливом ожидании и наблюдали, как Аламелу-перима входила и выходила из комнаты, которая была центром всего происходящего. «У ребенка большая голова», – сказала Тангам, побуждая Вишалам еще немного потужиться.