«Спартачок!» – вскрикнула мама, увидев меня – черный чуб на голове, папины глаза, нос, рот. Копия!

Мама написала папе записку: «Приносили доченьку сегодня, вылитая ты!»

Рис. 10. Я и папа

Бабушка говорит, папа так расстроился: «Вот, мама, девочка, и на меня похожа, это же ужас! Как я хотел, чтобы она была на Валюшку похожа. Чтобы красивая была, а не как я!»

Очень критичен был к себе.

Мама в ответ ему пишет: «Ну что ты! Она прехорошенькая!»

И папа радостно в ответ писал очень нежные письма маме, где говорил, как сильно любит и ждет, уже нас обеих! Эти письма мама до сих пор бережно хранит.

Наступил день выписки. День, когда папа взял меня на руки и больше никогда не отпускал.

День, когда соединились наши души, энергии, когда началась наша большая отцовско-дочерняя любовь!

В те времена на выписку принято было дарить женщине гвоздики, так как другие цветы были дефицитом, а нянечке, выносившей ребенка, давали рубль за девочку и три за мальчика. Зарплата в то время у нянечек была, наверное, рублей шестьдесят-семьдесят.

А тут папа, с огромным букетом роз для мамы, и протягивает нянечке сто рублей! Она чуть не бросила меня на землю от неожиданной радости! Конечно, больше зарплаты, вот так сразу! Папа еле выхватил меня у нее!

Также он подарил маме и мне кольца ручной работы с бриллиантами, удивительной красоты. Многие смеялись, Карине-то зачем он подарил, когда еще она дорастет до него?! Но папа считал, что это будет самой лучшей памятью. Так и есть. И не важно, сколько они стояли и стоят, для меня и мамы, они бесценны, это наша память, это частичка папиной любви, которая всегда с нами!

Он стал идеальным отцом, таким, каких мало!

Не выпускал меня из рук, вставал ночами, между репетицией и спектаклем бежал домой, чтобы побыть со мной. Звонил из театра каждый час, узнавая, как я, поела ли, и так далее.

Однажды ночью бабушка проснулась от моего вскрика, решила встать, чтобы дать родителям поспать, заходит тихонько в комнату и видит сидящего на кровати папу и меня на его руках. Папа нежно укачивает меня и восторженно шепчет: «Ведь не из чего получилась! Не из чего!»

Мое рождение, в его 54 года, стало для него настоящим чудом.

Рис. 11. Я и папа

И он стал для меня всем. Лучшим другом, любимым отцом, примером, учителем, наставником. Самым близким и родным.

Наша духовная связь была так сильна, что, повзрослев, я, просыпаясь утром, четко чувствовала, что у папы, например, будет давление сегодня или плохое самочувствие.

Я чувствовала его настроение. А он так же чувствовал меня во всем.

В мои полтора года он принес меня в театр. Он мечтал, чтобы я продолжила династию. Когда еще я была в животике у мамы, он постоянно гладил живот и говорил, что малыш обязательно будет актером! Мама смеялась:

– Скорее футболистом, так сильно стучит ножками!

– Нет, за «Спартак», мы, конечно, тоже будем болеть вместе, но призвание у него точно будет актерское! – говорил папа.

Папа радостно рассказывал, что тихонько зашел со мной на руках в зрительный зал, где шел взрослый спектакль. Постоял минуты две и шепотом говорит мне: «Пойдем».

А я как завороженная смотрела не отрываясь на сцену и мотала головой: «Неть… неть…»

И мы остались до конца спектакля, папа так и стоял тихонько, держа меня на руках.

Рис. 12. Я с папой на сцене театра Сатиры

В два с половиной года меня вынесла на сцену О. А. Аросева, спросив за кулисами: «Пойдешь со мной?»

И я пошла.

Это было во время спектакля «Пеппи Длинныйчулок». Мы с папой были за кулисами, начинались поклоны, и вдруг Ольга Александровна, играющая в этом спектакле, подошла ко мне и предложила пойти с ней. И я не растерялась. Она взяла меня на руки и, на радость и удивление зала, вынесла меня на сцену. Так что, как когда-то Ольга Александровна проложила папе дорогу на московскую сцену, так спустя много лет проложила и мою.

Рис. 13. Я и О. А. Аросева

В четыре года я начала играть в спектакле «Бег», дочку начальника станции. Посчастливилось стоять на одной сцене с А. Д. Папановым.

Рис. 14. Я в спектакле «Бег». Рядом А. Д. Папанов

Папа радостно удивлялся, что, когда сказал мне о том, что я буду играть роль Оленьки, я обрадовалась и тут же засыпала его вопросами, кто эта девочка, а какая она, а что она любит. Папа говорил, что был поражен, что я, четырехлетний ребенок, так осознанно и ответственно подхожу к работе над ролью, совсем как профессиональная актриса.