У двери в кухню была стеклянная зеленая ручка, через нее можно было видеть, что происходит за дверью, чем в принципе мы частенько пользовались с братом. Санузел соответствовал габаритам квартиры, небольшой и убитый, прокуренный и пропитанный запахом кошачьего туалета. В двери туалета была сделана прорезь для домашних питомцев, которых было около десяти. У Анны был фетиш таскать кошек то с кладбищ, то с улицы. Чуть позже брату на день рождения подарили собаку (дополнение к нашему зоопарку), породы карликовый пудель и дали кличку «Джумаджи». Задается вопрос:

– Как такое количество живности и детей питалось и жило в одном помещение?

Я не особо помню. Но в моей памяти остался запах кошачьей мочи, который был абсолютно везде. Порой в квартире было невозможно дышать. Кошки были повсюду, и если лоток был забит, то они справляли нужду на наши вещи и мебель. Самое интересное: у кошек всегда была еда. А вот нас с братом периодически морили голодом. Анна не любила стоять у плиты, но если такое случалось, то это был либо какой-то праздник, либо перерыв между запоями. К примеру, я отчетливо помню Новый год. Наверное, это был единственный праздник, когда мы отмечали как настоящая семья. Андрей наряжал елку, пока Анна мельтешила на кухне: варила холодец, резала салаты и запекала курицу в духовке. Мы в тот момент с братом в праздничных нарядах бегали по квартире и радовались приближающемуся празднику. Когда садились за стол, слушали поздравительную речь президента, нам наливали вкусную газировку, и мы как взрослые чокались бокалами. Наверное, будет звучать странно, но вкус той газировки я помню до сих пор. Виноградный… одновременно приторно-сладкий и немного отдающий кислинкой. Мелочь, но тогда она вызвала у меня большое количество радости и счастья. После мы пошли гулять на улицу с соседями в ближайший парк и на огромном фонтане строили огромного снежного пса.

Иногда Анна баловала нас вкусными завтраками. Рецепт одной из вкусняшки был очень прост – это когда молоко, яйца и сахар взбиваешь, обмакиваешь белый хлебушек и жаришь на раскаленной сковородке. Однако есть и грустный момент, связанный с готовкой Анны. История, которая могла стать для меня фатальной.

Помню, взрослые снова поругались… Мы с братом сидели на кухне, ели картофельное пюре с жареной курицей. Анна курила около окна и возмущенно жаловалась своей подруге на неудачный брак и мужа-дебила. В какой-то момент я поняла, что порцию, которую она мне положила, я не осилю:

– Мам, я не хочу кушать, – тихо сказала я

Она презрительно на меня посмотрела, закатила глаза и крикнула в сторону двери:

– Андрей, иди покорми свою дочь.

На кухню зашел спокойный Андрей. Посмотрев на меня, он молча взял в кулак мои волосы и стал бить лицом о тарелку. Продолжалось это до тех пор, пока из моей головы не начала сочиться кровь. Увидев это, он швырнул мою голову на стол и вышел из кухни. Дальше сумбурные воспоминания. Крик. Меня тащат за руку в ванную комнату (как я передвигалась сама не понимаю), моют мою голову в воде, вытаскивают осколки из лба, залив все зеленкой и налепив большой кусок пластыря. Анна ушла на кухню прикладываться к бутылке, а я продолжала сидеть у кровати "родителей» и смотреть в потолок. Андрей придвинулся ко мне ближе и тихо прошептал:

– Надо было тебя добить, тварь.

Честно? Я ждала смерти. Я хотела, чтобы это все закончилось.

Вв тот вечер никто не вызвал мне скорую, никого не волновало, умру я или нет. Сейчас на моем лбу вдоль виска находится внушительный глубокий шрам, напоминающий тот страшный ужин, который мог стать для меня последним.

Чаще всего, когда Анне было влом готовить, она покупала нам дошираки. И при том чем острее, тем лучше. Все в детстве читали книгу «Все тайное становится явным»? Где мальчик выкинул кашу на улицу, и она попала на шляпу прохожего?

Думаю, да.

Когда Анна отлучилась с кухни, я быстро встала на подоконник и вывалила эту дрянь за окно. Спустя пару минут в квартире раздался звонок. Там стояли две девушки, которые громко возмущались, что им на голову прилетела лапша быстрого приготовления. Анна долго перед ними извинялась и, когда закрыла за ними дверь, громко крикнула на всю квартиру:

– Где ты, маленькая тварь?! Я тебя сейчас уничтожу.

Забившись под кровать, я зажмурила глаза и перестала дышать на мгновенье, в надежде, что она меня не найдет. Через пару минут криков и матерных слов в мой адрес, она спустилась на колени и вытащила меня за ноги из-под кровати. Я стала громко плакать и молить о пощаде:

– Мамочка, пожалуйста, не надо. Я так больше не буду.

Но она тащила меня за ногу на кухню и продолжала кричать:

– Жрать не хочешь, сука, – закричала она и ударила меня головой в стол.

Я вскрикнула от боли и схватилась руками за голову. Анна резко остановилась и вышла на пару минут из кухни. На крик прибежал брат и встал рядом со мной. Она зашла обратно, держа в руках топор:

– Клади руки, тварь, сейчас я тебе их отрублю. Нечего выкидывать еду на улицу! – замахиваясь топором, кричала она.

Я стала громко плакать и умолять этого не делать, но при этом послушно положила руки на стол. Она схватила меня за запястье и стала примеряться топором. Мой брат с полными глазами слез не выдержал этот и встал передо мной:

– Мам, умоляю не делай этого!

Она посмотрела на него озадачено, обняла и сказала:

– Ладно, ради тебя не буду.

Когда родители уходили в запой, мы с братом оставались одни без продуктов и средств существования, а так как он был меня старше меня ответственность за все нес только он.