– Мы все хотим заполучить сокровища да Верразано, спрятанные где-то поблизости, – сказал он. – И у каждого из нас есть что-то, в чем нуждаются остальные. У д’Частильона есть люди, есть припасы и крепость, в которой мы можем укрываться от дикарей. У тебя, Вильер, моя карта. У меня корабль.

– Если у тебя все эти годы была карта, – перебил его Вильер, – почему ты не воспользовался ею раньше?

– У меня ее не было. Того несчастного старика в темноте убил Пирьо, он и завладел картой. Но у него не было ни корабля, ни команды, и прошло больше года, прежде чем он нашел их. Однако когда он отправился на поиски, на его пути встали индейцы. Люди взбунтовались и заставили его плыть обратно. Один из них выкрал карту и позже продал ее мне.

– Так вот почему Пирьо знал этот залив, – пробормотал граф.

– Эта собака привела вас сюда? Как же я раньше не догадался?! Где он?

– Его убили индейцы как раз тогда, когда он отправился на поиски сокровищ.

– Вот это здорово! – вырвалось у Гарстона. – Ну что ж, я не знаю, каким образом тебе удалось пронюхать, что карта у моего помощника, – обратился он к Вильеру. – Я доверял ему, и мои люди доверяли ему даже больше, чем мне самому, вот я и отдал ему карту. Однако этим утром он оторвался от всех и заблудился, а потом мы нашли его мертвым неподалеку от берега. Карта пропала. Сперва в убийстве обвинили меня, но рядом обнаружили следы, и остолопы увидели, что следы моих башмаков с ними не совпадают. Ни у одного человека из моей команды не оказалось башмаков, которые могли оставить такие отпечатки. Индейцы не носят башмаков. Значит, это был француз.

Теперь у вас есть карта, но вы еще не нашли сокровища. Если бы они были у вас, вы не позволили бы мне войти в форт. Вы здесь заперты. Вам не выйти на поиски сокровищ, а кроме того, у вас не осталось корабля, чтобы вывезти их отсюда.

Вот что я предлагаю, Вильер. Отдай мне карту, а граф пусть даст мне мяса и прочих припасов, а то у моей команды скоро начнется цинга после долгих скитаний. Когда я вернусь, я возьму с собой вас троих и мадемуазель Франсуазу с ее девочкой и доставлю вас в какой-нибудь порт в Атлантике, где вы сможете нанять корабль и добраться до Франции. Чтобы закрепить сделку, я обещаю поделиться сокровищами с каждым из вас.

Буканьер задумчиво подкручивал усы. Он знал, что Гарстон не из тех, кто выполняет какие-либо обещания. Соглашаться на предложение Гарстона он не собирался, но это означало войну, а Вильер не был готов к вооруженным действиям. Но завладеть «Боевым Ястребом» ему хотелось, пожалуй, не меньше, чем найти сокровища Монтесумы.

– А что мешает нам оставить тебя заложником и потребовать у твоих людей корабль в обмен на тебя? – спросил он.

Гарстон презрительно усмехнулся.

– Ты считаешь меня круглым дураком? Моим людям отдан приказ поднять якорь и отплыть при первом же намеке на какие бы то ни было угрозы, если я останусь на берегу. Кроме того, граф Генри дал слово…

– Мое слово – непустой звук, – нахмурившись, сказал граф. – Не спешите с угрозами, Вильер.

Буканьер не ответил, он был целиком поглощен мыслью о захвате корабля Гарстона и лихорадочно соображал, как бы продолжить переговоры, не давая Гарстону понять, что карты у него нет. Он строил догадки относительно того, кто завладел этой проклятой картой.

– Позволь моим людям отплыть вместе со мной на твоем корабле, – произнес он. – Я не могу бросить на произвол судьбы моих верных…

Гарстон фыркнул.

– Ты бы уж лучше попросил мою саблю, чтобы перерезать мне глотку! Не можешь бросить на произвол судьбы – ба! Да ты продашь дьяволу душу родного брата, если только это будет пахнуть деньгами. Нет уж, твоим людям не удастся захватить мой корабль.

– Дай нам хотя бы сутки на размышление, – попытался Вильер выиграть время.

Гарстон ударил по столу своим тяжелым кулаком, так что вино в бокалах заплескалось.

– Нет, клянусь дьяволом! Отвечайте сейчас! Вильера захлестнула волна черной ярости, он вскочил.

– Английская собака! Я отвечу тебе – я выпущу из тебя кишки!

Он сбросил плащ и схватился за рукоять меча. Гарстон с ревом оттолкнул свой стул, с грохотом упавший на пол. Граф Генри метнулся ему наперерез и встал между противниками, раскинув руки в стороны.

– Господа, прекратите! Вильер, я дал ему слово…

– К дьяволу ваше слово! – прорычал Вильер.

– Посторонитесь, сударь, не мешайте! – воскликнул пират. – Я освобождаю вас от вашего слова до тех пор, пока не разделаюсь с этой собакой!

– Неплохо сказано, Гарстон! – раздался низкий, властный, несколько удивленный голос. Все как по команде повернулись и замерли. На площадке лестницы тихо ахнула Франсуаза.

Из-за портьер, закрывавших дверь в спальню, появился человек и без тени сомнения решительно шагнул к столу. В мгновение ока он оказался здесь главным, и все внимание было теперь направлено на него.

Незнакомец оказался выше всех присутствующих и чрезвычайно мощного телосложения, однако, несмотря на это, он двигался мягко, как пантера, в своих высоких сапогах с раструбами.