– В спальню? А Клео там?

– Нет, она … пошла го…товить завтрак, – прерывающимся от желания голосом, прошептала она.

– Это хорошо…, – мои пальцы скользнули дальше, чувствуя, как их ритмично сжимает влажно-податливая плоть.

Она застонала сильнее, и я, не выдержав напряжения, подхватил на руки зовущее тело, и понёс в спальню.

Вслед нёсся торжествующий голос с позабытой голограммы:

«Мы стоим на пороге грандиозных открытий! Возможно, жизнь, которую мы так упорно ищем на других планетах, разлита по всему космосу в непроявленном виде, ожидая только возникновения нужных условий для проявления. Мы в начале исследований, но представьте, какой переворот в науке будет сделан, если будет доказана эта гипотеза! Решить вопрос о том, есть ли жизнь на той или иной планете, и на каком этапе развития она находится, можно будет, не организовывая многолетние космические экспедиции, а изучая спектральный анализ тёмной материи и тёмной энергии вокруг неё! Кроме того, непроявленный космос – это своего рода база данных прошлых, существующих и будущих, ждущих проявления миров. Космос безграничен для человеческого понимания, и то, что для нас будущее для кого-то или чего-то уже прошлое, аккумулированное в непроявленной его части. Научившись управлять тёмной энергией и тёмной материей, человечество может получить доступ к её идентификации (проявлению)! А это прямой путь к путешествиям во времени не только на нашей планете, но и во Вселенной! Мы сможем „мёртвые“ планеты, имеющие подходящие на то условия, наделять жизнью! И именно теми видами жизни, которые оптимальны для нас. Да сколько ещё безграничных возможностей откроется перед человечеством, которое изучит энергию непроявленного космоса и научится использовать законы её функционирования!»

Дверь в спальню захлопнулась.

***

Что может больше всего порадовать после хорошего утреннего секса? Конечно, только сытный завтрак! А что может больше всего досадить? Конечно, же недовольная физиономия Клео. А уж интерьер, который она выбирает, тут вообще нет слов.

Вот и сейчас, перенастроила нашу столовую в какую-то тёмную коричнево-серую первобытную пещеру, и что-то колдует около очага, прямо на открытом огне, похоже, печёт что-то, по запаху омлет с ветчиной. Я недоуменно посмотрел на Фёку. Та, улыбаясь, пожала плечами:

– А что, миленько!

И потащила меня к огромному камню, лежащему в центре столовой, с четырёх сторон которого стояли низкие тоже каменные скамьи. Я уселся. Не могу сказать, что было неудобно: камень гладкий и тёплый, видимо с подогревом, но общий вид столовой был в таком контрасте с моим праздничным настроением, что я чувствовал себя не в своей тарелке. А Фёка замурлыкала:

– Ну что ты! Пусть так немножко побудет, даже забавно, а потом перепрограммируем.

Клео – наша официальная сожительница: несмотря на то, что я её терпеть не могу, жена от неё без ума, это она настояла, чтоб женщину зарегистрировали в нашу семью. Я, конечно, было возмутился, но особо не препятствовал, любя Фёку: Клео – отличная массажистка, и её порекомендовал жене врач, когда после неудачного похода в горы, она, альпинист-спасатель, упала со скалы и повредила позвоночник.

Да, у моей нежной Фёки совершенно мужская профессия. После окончания Университета катастроф она выбрала специализацию альпиниста, который ищет и спасает любителей, которых за каким-то несёт дикарями (это в наше время!) в горы, где они умудряются найти именно то место, куда обязательно должна свалиться лавина.

Я понимаю жену. Думаю, её странный выбор профессии – последствие детской душевной травмы после потери родителей, альпинистов-спортсменов, которые погибли в горах, когда Фёке едва исполнилось пять лет.

Но понимать одно, а принимать совершенно другое. Но разве её остановишь? Маленькая, с виду хрупкая, но такая сильная и упрямая! И вот результат. Но, как говорится, нет худа, без добра. Я был очень рад, что Фёка оставила своё увлечение альпинизмом и теперь ограничилась, только нашими туристическими вылазками в горы. Мои переживания о том, что её ждёт судьба родителей, поутихли.

Конечно, позвоночник успешно восстановили, но травма, несмотря на все современные технологии, изредка давала о себе знать до сих пор, хотя прошло уже почти два года. Вот тогда-то нам и посоветовали эту массажистку.

Клео – крупная женщина с сильными руками и ногами, но медлительна, должно быть из-за своих больших размеров, и неуклюжа. Мне она напоминает ходячий кусок скалы. Особенно рядом с моей женой, которая кажется ещё более хрупкой от такого соседства. Может потому Клео и смотрит на жену с таким подобострастным обожанием и нежностью, наверное, даже мать так не смотрит на своих детей, которых, кстати, у неё нет. А может и не кстати… «Лучше бы вышла замуж и занималась своими детьми», – такая мысль все чаще приходила мне в голову, когда я смотрел на её неуклюжую улыбку, с которой она неотрывно следила за моей женой.

Мне массажистка не нравилась. Внешне она была отталкивающая: нескладную крупную фигуру украшала маленькая голова с чёрными жёсткими волосами очень коротко подстриженными, квадратное лицо с густыми такими же чёрными жёсткими, сросшимися на переносице, волосками, из-под которых она неприязненно посматривала на меня маленькими глазками с набрякшими над ними вечно воспалёнными веками. Обычно лицо её мало что выражало, была какая-то неподвижная угрюмость в массивном, словно вытесанным топором, подбородке, широком чуть приплюснутом носе и крупном толстогубом рте. И что жена в ней находила? Я был категорически против, когда однажды она мне заявила, что хочет чтобы массажистка стала нашей сожительницей. Возмущению моему не было предела: такую образину и в сожительницы?! Я даже заподозрил, что Фёка разлюбила меня, и хочет отбить всякое желание на интимную жизнь, нельзя же на самом деле представить себе сожительницей такое!

Мы тогда здорово поругались, я выгнал Клео вон, и пару дней мы с Фёкой дулись друг на друга. Нет, я не ханжа и совсем не против свободных отношений. Свобода – главная ценность в нашем мире. Я, как нормальный тридцатидвухлетний мужчина, был очень даже за! Но зачем же такое… Потом, мы, конечно, помирились. А через неделю Фёке стало хуже, и понадобился массажист. Что я мог поделать? Массажистом Клео и правда была непревзойдённым, а Фёке нужно было лечение. Единственное на чём я настоял было то, чтобы я не видел их ласк, достаточно мне было слышать, какие порой стоны вызывал «массаж» Клео у моей жены, да утробные сладострастные вздохи самой массажистки. В принципе все было нормально, как говорится, каждый развлекается, как может. А Фёка до совершеннолетия воспитывалась в многодетной детской семье. Видимо, там и нахваталась этих современных взглядов на жизнь. Всё-таки детская семья не родная, и там не столь любят детей, сколько стараются воспитать из них законопослушных толерантных членов общества. Вообще, если считать Клео массажисткой жены и помощницей по хозяйству, и на остальное закрыть глаза. Хотя… будь Клео посимпатичнее, я был бы не против поразвлечься втроём, а так увольте, наших отношений с женой мне вполне хватает. И всё бы ничего, если бы не патологическая ревность Клео. Это удивительно, как она меня ненавидит, даже цвет её глаз менялся с тёмно-медового, когда она смотрела на жену до почти чёрного, когда взгляд останавливался на мне. Может быть это оттого, что у неё моя Фёка – первая любовь, как говорит жена? И это в тридцать пять лет! Стоит, наверное, пожалеть бедняжку. Ладно, пусть себе.