– Что?

Пенсионер вытянул шею и прислонил к сумке тёмное от возраста ухо.

Пока старик тщательно прислушивался, его спутников обуревали противоречия. С одной стороны, никто из них не желал высовываться за пределы нелицеприятной действительности, а с другой – для начала следовало хотя бы достоверно обозначить сам факт, в наличии которого пока имелась возможность сомневаться. Стараясь соответствовать моменту, тётка с энурезом застыла в напряжённом ожидании с поджатыми губами и склонённой набок головой. А мужики коммивояжерской наружности снова принялись за еду, чтобы успокоиться, и между делом попытались дать оценку усилиям пенсионера:

– Нет, всё-таки старый гриб нагородил нам тут чепухи. Ведь это чёрт знает что. Чёрт знает зачем и почему, мать его. У пожилых людей вообще редко обходится без необоснованных завихрений. Сдаётся мне, он чересчур политически предубеждённый дедок, оттого увлекается игрой воображения и превратно истолковывает ситуёвину.

– А может, он её совсем никак не собирается истолковывать, а просто издевается над нами. Простота хуже воровства, как говорится. А что, разве так не бывает, и это первый случай? За дурошлёпов он нас держит – вот и прикалывается от нечего делать, развлечение себе придумал. Юморист!

– Ничего себе развлечение.

– Или допускаю другой вариант – что у него кукушка поехала.

– Вот-вот, ко второму варианту я скорее склонился бы. Причём поехала – это слабо сказано: по-моему, у него кукушка вообще из гнезда вывалилась и мозги об землю расхреначила.

– Ну да, с людьми в старом возрасте часто приключаются бог знает какие залупоны и слабодурственные искривления. А всё почему? Потому что мыслительные способности хиреют и усыхают у них, и в соответствии с освободившимися местами появляются умственные хворобы пополам с маразмом – вот и начинаются разные фантазии от мозговой недостаточности. Я не исключаю возможности, что у деда в кармане лежит натуральная психиатрическая справка.

– Я тоже не исключил бы чего-то в подобном роде, а нам-то какое может получиться понятие из его справки?

– Да никакого. Просто не всё надо брать в голову.

– Но сумка – вот она, здесь. Несуразность!

– Да несуразность при желании можно приспособить к каким угодно страшилкам. Хотя сама по себе сумка ещё ничего не значит, а старик – он тем более персонаж натянутый. Мало ли полоумных существует на свете, готовых выставить за правду любую нечаянную зашмендюлину.

– Натянутый персонаж – это звучит прикольно. Но, если честно, гонит он не по делу.

– Ясный перец, гнать по делу или не по делу – всё-таки проще, чем рассчитывать свои шаги по жизни.

– Попробуй-ка тут рассчитай.

– А никак и не рассчитаешь. Для чего-то подобного у человека в голове должен находиться компьютер, а не слабый мозг животного происхождения…

Так обменивались мнениями мужики коммивояжерской наружности. Им пока не было окончательно страшно Однако вышеупомянутая попытка зубоскальства, обременённая посильными метафизическими потугами, нисколько не разрядила обстановку. Тем более что через несколько минут пенсионер с кряхтением поднялся на ноги, потёр ладонь о ладонь, дабы избавиться от свежих крошек и половой пыли, а затем надел на голову свою старорежимную фуражку – и боевито поставил всех в известность:

– Примерно этакое я и предполагал: тикает зараза. Всё-таки не зря по телевизору всё время предупреждают про террористов. Случай не дремлет. Вот уже, оказывается, и до нас добрались собачьи дети: бомбу подложили, а сами уёрзнули из вагона, пока не дошло до взрыва.

Он подался вперёд, сощурившись, и внезапно понизил голос до зловещего полушёпота:

– В прежние времена ничего подобного быть не могло. Разве только по пьяни отстанет от поезда какая-нибудь гнида фуражная – ну, багаж тогда сам собою путешествует до конечной станции, покамест его не определят в бюро находок. Но сейчас на подобное смешно надеяться. В любую секунду может жахнуть.

– А ты не врёшь, дед? – уточнил один из мужиков, побелев лицом. – Вправду тикает или тебе почудилось?

– Дак можешь сам убедиться, – пенсионер сделал приглашающий жест в сторону сомнительной дорожной сумки.

Однако мужика опередила тётка с энурезом. Шустро сорвавшись со своего места, она ринулась в проход вагона – и распласталась, приложила ухо к сумке, замерла на несколько секунд. С таким чутким старанием, что от напряжения у неё на шее взбухла толстая жила. А затем отшатнулась и вскочила на ноги с мятущимся взором.

– Тикает, я теперь тоже слышу, господи помилуй, – подтвердила она враз поржавевшим голосом. – Нет, ну надо же, что творится: нормальному человеку уже и поехать нельзя никуда без риска для жизни. Кто бы мог представить, что на железнодорожных ветвях можно впутаться в такую умонепостижимую историю! Вот это мы все тут вляпались, господи помилуй! А у меня дома дочь малая и мать – инвалид детства! О-о-о, хоть бы теперь живой к ним вернуться! Пусть покалеченной, без руки или ноги, но живой! А она ведь тикает, гадина, и в любой момент может шарахнуть, господи помилуй!