Министр финансов Зверев докладывал на коллегии Совмина о текущей ситуации с финансами.

… Таким образом, можно сказать что выемка у населения свободных средств в основном закончена. На руках остаются примерно пятнадцать процентов от прежних запасов, что мы считаем не только приемлемым, но и желательным. В общем и целом, положение с притоком средств и возвратом их в систему, стабилизировалась и мы начинаем выводить из оборота излишки денежной массы, которую накопили за предыдущие годы. Конечно в первую очередь выводим ветхие и грязные купюры, но вместе с тем и банкноты не имеющие защиты эС два, и эС три.

В связи с этим, закончено досрочное погашение облигаций государственных займов первых лет, и начато погашение займов с тридцатого года по сороковой.

— Арсений Григорьевич, мы не торопимся? — Уточнил председатель правительства Булганин.

— Нет, Николай Александрович. — Зверев покачал головой. — Самое время. Плюс, строители готовят новые проекты кооперативных домов, с улучшенной планировкой, да и автомобилисты наконец-то разродились новым Москвичом. Конечно успех «Охотника» нам не повторить, хотя кто знает.

— Николай Александрович, — Поспешил перехватить нить разговора руководитель министерства Внешней Торговли. — Италия требует, ещё «Охотников». Выяснилось, что машина идеально подходит их пограничникам. А ещё машину хотят в Бразилии, Австралии, и ещё в трёх десятках стран.

— Так УВЗ вроде должен был взяться?

— Не успевают с новым цехом.

— Пусть переводят Охотники на танковый конвейер. Танков уже наделали столько, что пилить будем лет пятьдесят.

— Взвоют военные-то. — Сказал зампред правительства по машиностроению, Василевский. — Придётся им посулить хоть пару тысяч штук Охотников.

— Ну так дайте. Не врагу же даём. Своим защитникам. — Буркнул Булганин. — Да и с этими машинками одна экономия выходит.

— Сделаем. — Василевский кивнул и что-то чиркнул в блокноте.

— Что по сто четвёртым? [13]

— Комиссия подтвердила неустранимый дефект в системе управления лайнером. — Хмуро объявил министр авиационной промышленности. — Нужно снимать машину с рейсов, а у новой машины опять проблемы. У сто четырнадцатого что-то с системой управления, и с крыльевыми баками.

— Так решите их. — Булганин нахмурился. — Машина на испытаниях с пятьдесят седьмого, и конца-края этому не видно. Передайте товарищу Туполеву, что у нас есть Ильюшин, и Яковлев, и они тоже делают свои машины. Мы пошли на то, чтобы сконцентрировать тему с дальнемагистральными машинами в конструкторском бюро Андрея Николаевича, и я боюсь, что это было неправильное решение. Особо передайте. Упаси его Ленин передать в производство сырую, аварийную машину. Вы меня поняли?

— Так точно, товарищ Булганин. — Министр сел обливаясь потом.

— Так. — Булганин задумался. Впрочем, он всегда быстро принимал решения. — Начинайте снимать с регулярных рейсов сто четвёртый, и отправляйте их на завод. Пусть делают из него транспортник, или ещё что, но чтобы людей он больше не перевозил. И обязательно пусть сделают систему покидания экипажем в полёте. А на тридцатом заводе чуть поднажмут для замещения сто четвёртого Ильюшиными [14] . Но тоже строго предупредить насчёт качества. Не Боинги же нам покупать в конце концов?

Тема с высокоточными станками возникла не на ровном месте. В начале её было слово и слово это было из докладной записки Мечникова председателю правительства. Там суммировалось то, что Булганину и так знал, но разложено по полочкам было впервые.

Советский Союз производил много стали. Очень много. Больше чем США если брать на душу населения. Но сталь эта преимущественно была дрянного качества. А раз сталь плохая, значит инженерам приходилось компенсировать качество материала его толщиной. Плюс невысокое качество обработки металла. Вот и выходило, что та же коробка передач, в Союзе была вдвое тяжелее чем в Европе.

Когда пошли изделия компактные вроде квадроциклов или микроавтомобилей, дефицит качественной стали сказался мгновенно. Но если со сталью проблема имела быстрое решение, например выплавлять сталь с легирующими присадками, и не выплавлять прочее барахло, то со станками дело сразу встало.

В Союзе просто не было нужного количества машиностроительных станков такого качества который требовался. Ни станков, ни прессов… А высокоточный пресс — это основа современного производства, потому что позволяет получить деталь в ходе одной технологической операции, ну или сократить эти операции до минимума.