Они вышли наружу. В первый момент ведьма ошеломленно застыла. В нее вдруг ударил грохот волн, разбивающихся о скалы. Повсюду, насколько хватало взгляда, раскинулось темно-изумрудное море, на горизонте плавно переходящее в небо. Исха, не осознавая того, стащила с себя шарф, чтобы лучше почувствовать соленый запах, который окружил ее со всех сторон и жадно вдыхала его полной грудью.

— В первый раз видишь море? — нарушил молчание Веренир.

— Н-нет, — ведьма запнулась. — Я уже бывала в Вольмире. Просто никогда не смотрела на него так близко. И с такой высоты.

Замок был построен прямо в скалах. Со стороны воды подобраться к нему было практически невозможно.

— Не многие видели его отсюда. На скалы можно попасть только изнутри замка, а вход, сама понимаешь, доступен не всем.

Исха, как завороженная, подошла к обрыву и посмотрела вниз. Голова закружилась то ли от высоты, то ли от слабости.

— Осторожно, — мужчина придержал ее за плечи. — Упасть отсюда — неминуемая гибель.

Ведьма отступила на шаг.

— Знаешь, я часто прихожу сюда один. Подумать. А если долго смотреть вниз на воду, кажется, что движутся не волны, а скалы.

— Понимаю, о чем ты, — Исха чуть приподняла уголки губ. — Не раз замечала подобное, когда смотрела на облака. Кажется, что плывут не они, а ты.

Десница расстелил одеяло прямо на скалы и принялся доставать из корзины еду. Исха, которую от высоты все еще немного трясло, поспешила присесть.

— Это, конечно, не мое дело, но что у вас произошло со жрецом? — осторожно поинтересовался десница.

«Ты прав, совершенно не твое», — чуть было не ляпнула Исха, но вовремя себя одернула. Почему он так с ней возится?

— Все нормально, откуда вообще такие вопросы?

— Оттуда, что если бы я был дураком, то вряд ли стал десницей великого князя, не находишь?

Исха вздохнула и с обреченным видом надкусила предложенное ей только что яблоко. Веренир продолжил:

— Ты три дня сидела, как мышь в норе. Он чернее тучи и ни с кем не говорит. Кое-какие выводы напрашиваются сами собой. Кстати, нас осчастливил визитом один из верховных жрецов.

Исха вскинула на Веренира встревоженный взгляд. Мужчина не стал накалять обстановку и сразу перешел к делу.

— Григу предложили выбор: снять свою рясу и навсегда забыть о служении или отправиться куда-то под Вилью, там в какой-то из деревень как раз жрец нужен.

Исха пыталась переварить услышанное. Вилья была приграничным городом на самом востоке страны. Можно сказать, самая дальняя точка в княжестве от столицы.

— Конечно, с тем условием, что меня там не будет? — почему-то решила уточнить Исха.

— О тебе речи не шло, но это само собой разумеется. Иначе, зачем его отправлять в такую дыру?

Исха смотрела на надгрызенное яблоко и не могла заставить себя откусить еще хотя бы разок.

— И он уже принял решение? — почти неслышно прошептала ведьма.

Десница без капли улыбки кивнул.

— Признаться, я даже был удивлен его выбором. Пойти за тобой в огонь, чтобы теперь — на попятный? Я бы так не смог. Начал — иди до конца, — он снял с пояса кинжал, отрезал несколько кусков хлеба и сыра и принялся с аппетитом жевать.

Слышать такое было невыносимо больно. Хотя на что она рассчитывала? Ведь не на то, что он все бросит и поселится с ней в маленьком домике на берегу моря, чтобы жить долго и счастливо? Глупая маленькая девочка.

Исха подняла наполненный вином кубок и, вопреки всем правилам этикета, залпом выпила до дна. У Веренира лишь слегка расширились глаза. Ничего не сказав, с невозмутимым видом он налил еще. «Еще» было выпито следом. Мужчина снова ничего не сказал, но кубок больше не наполнял.

Она изо всех сил старалась держать себя в руках, но глаза застилала пелена слез. Женщина отвернулась и молчала. Тишину нарушал только шум волн, разбивающихся о скалы где-то далеко внизу, и ветер, трепавший одежду.

— Я не знаю, что произошло, правда. Он посмотрел на меня, на эти шрамы. И будто что-то сломалось, — Исха всхлипнула.

— Вряд ли дело в этом, — все так же спокойно рассуждал маг. — Это же все лишь шрамы, ты-то осталась прежней.

— Всего лишь шрамы?! — она была так возмущена его невозмутимым видом, что даже перестала плакать. — Да я сама на свое отражение смотреть не могу, это же отвратительно!

Веренир дернул плечами, вроде говоря «как знаешь».

— Я видел много чего похуже. Поверь, когда тебя заживо жрут черви, это несравнимо неприятнее.