К назначенному времени во дворе замка стояла дюжина вооруженных и полностью готовых к выходу дружинников. Пространство было заполнено негромким гулом мужских голосов.

— Справедливо, — говорил один другому. — Я бы никого не выпустил ночью. Делать больше нечего, чем всяких туда-сюда в замок пускать. Спать по ночам нужно, а не где попало шастать.

— По-моему, вообще легко отделались, — поддакнул ему собеседник. — Десница мог их и на границу сослать за такое.

Первый согласно кивнул:

— Угу, эти имперские сволочи вообще обнаглели, того и гляди пакость какую утворят опять.

— Так куда мы на ночь глядя-то..? — лениво посасывал травинку третий.

— Да вроде за бабой той, что ночью в лес кинулась.

— Из благородных небось?

— Да где там, из какой-то глуши…

Кто-то возмутился, кто-то по-лошадиному заржал.

— У нас че, баб мало, в лес за ними еще ходить?!

— Да не за бабой идем, жрец же сбежал.

— Не сбежал, а ушел.

— Мужики, на одноглазого идем. Шуйца с ним разобраться решил, наконец.

— А что ж сказал, что мы с десницей выходим?

— А хрен этих начальников разберет!

Голоса резко стихли, когда появился Веренир.

— Мне нужна ваша помощь, воины, — сразу обратился он к дружине. — Я прошу каждого из вас об услуге. Мы кое-кого ищем. Это рыжеволосая женщина и невысокий мужчина — жрец, его сможете узнать по одеянию. Они направлялись в сторону Вильи. Не исключено, что нам придется искать их долго. Запомните: они не преступники, мы ищем их, потому что они — мои гости, и сейчас им может грозить опасность. Поэтому, идя со мной, вы оказываете услугу лично мне. Я никогда не забываю о благодарности, — голос его был тверд и силен, а выражение лица — серьезное и напряженное. — Мы можем наткнуться на бандитов. За каждого убитого негодяя я лично заплачу вам по кунице. За каждого душегуба с одним глазом вы получите пять куниц. Если это окажется их главарь, князь пожалует тому, кто убьет мерзавца, надел земли.

По дружине прокатился восторженный вздох. Да, это было щедрое предложение, возможно, даже слишком. Князь точно не будет такому рад. Мог ли десница вот так просто распоряжаться княжескими землями? Нет. Но Тройтан доверял ему решение важных вопросов. А избавить Вольмиру от шайки ненасытных убийц и грабителей казалось Верениру задачей чрезвычайно важной.

***

Исха вся превратилась в слух и зрение. Впрочем, больше ей ничего и не оставалось, как только слушать и наблюдать. Кажется, лагерь проживал свой обычный день. Кто-то варил похлёбку в котелке на костре. Кто-то спал прямо под деревом, кто-то размахивал оружием, тренируясь. Здесь же расположились сделанные на скорую руку шалаши и просто навесы. На поляну то и дело заходили новые лица. Судя по реакции окружающих, те просто возвращались с ночной охоты. Спящие просыпалась, ели и уходили куда-то. Создавалось впечатление, что разбойники ни на щепку не прекращают прочесывать лес в поисках добычи. Все они были грязны, невероятно дурно пахли и ещё более грязно ругались. Среди них Исха заметила и нескольких женщин. Таких же страшных, неопрятных и вонючих, как и все остальное здесь. Ведьму мутило от того, что она видела, слышала и обоняла.

Ее взгляд блуждал от бандита к бандиту, пока не наткнулся на странно выделявшегося среди всех остальных мужчину зим за тридцать пять с пшеничными короткими волосами. Лицо его было гладко выбрито и лишено шрамов, которые украшали здесь всех поголовно. Он сидел под деревом и тщательно чистил ножом ногти, ни на что не обращая внимания. Один раз, правда, он будто почувствовал, что за ним наблюдают и посмотрел прямо Исхе в глаза. Та выдержала его взгляд. Немного поиграв в гляделки, мужчина чуть заметно пожал плечами и продолжил свое занятие.

Женщина поняла, что уже не чувствует рук. Как бы напугана она ни была, все, о чем она могла думать, как вернуть в них чувствительность. Объект ее наблюдения не спеша встал, потянулся и сделал несколько шагов в сторону пленницы, совершенно на нее не глядя, занятый собственными мыслями. Мужчина оказался довольно высок. Когда он поравнялся с ней, Исха негромко сказала:

— Руки.

Он снова обратил на нее внимание, подняв одну бровь, будто увидел незнакомое ему насекомое.

— Рук уже не чувствую, не мог бы ты снять верёвку?

Ей показалось, что бандит сейчас проигнорирует ее слова и пройдет мимо.

— Не положено, — неожиданно раздалось совсем с другой стороны.

При этих словах светловолосый растянул правый уголок в усмешке, молниеносно наклонился к ведьме и одним точным движением перерезал путы, будто на зло говорившему. От неожиданности Исха резко, со свистом, втянула воздух. В затекшие конечности с болью возвращалась кровь.

— Э, ты чё творишь, собачий потрох? Не положено добыче тут свободной сидеть! И веревки тоже какого лешего режешь? Развязывать надо! Это ж на каждого не напасешься!

— Заткнись, — в ответ последовало только одно слово. Как ни странно, но это подействовало. Впрочем, если бы ведунью кто-то одарил таким же взглядом, она тоже не решилась бы возразить. Пока Исха растирала пульсирующие кисти, мужчина испарился в лесу.

***

День прошел спокойно. Исху никто не трогал. Пока она не шевелилась, даже создавалось впечатление, что ее никто не замечает. Однако стоило только переменить положение, как на нее устремлялись сразу несколько десятков глаз со всех сторон. Убежать было невозможно. Впрочем, было хорошо уже то, что руки ей больше никто не связывал. Несмотря на все потрясения, усталость взяла свое: ведьму сморил сон.