Марджи Шэннон выросла в бедной семье, всю жизнь наблюдая за непростыми отношениями родителей. Она была твердо убеждена: когда ей выпадет шанс создать свою семью, все сложится по-другому. Но, выйдя замуж за соседского парня Фрэнки и вырвавшись из родительского дома, Марджи поймет, как сложно остаться верной своим идеалам и не растерять свои мечты, столкнувшись с суровой реальностью жизни.
«Завтра будет лучше» – роман о попытке вырваться из замкнутого круга бедности и отчужденности и о том, как родители, желая дать детям самое лучшее, забывают дать им самое главное.
«Credula vitam spes fovet, et melius cras fore, semper ait».
Betty Smith
Tomorrow Will Be Better
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
1
Доверчивая надежда поддерживает жизнь и всегда твердит, что завтра будет лучше. Тибулл (лат.). – Здесь и далее примеч. пер.
Copyright © 1948 by Betty Smith
Глава 1
«В целом мире не найти места холоднее и безлюднее, чем бруклинская улица в субботу вечером», – подумала Марджи Шэннон и, еще плотнее закутавшись в пальтишко, повернула за угол. Ей уже исполнилось семнадцать, у нее была работа – вот почему она сейчас шагала одна по зимнему городу. Она стала независимой и могла не возвращаться домой к девяти. Тяжело завоеванной свободой надлежало воспользоваться, даже если для этого пришлось бы окоченеть. Конечно, проще было сдаться: укрыться от мороза на теплой кухне. Но Марджи решила проявить стойкость: пусть мама привыкает – для дочери мир не ограничивается неприветливыми домашними стенами. Ради этого она и бродила по улицам в одиночестве холодным январским вечером.
Учебу Марджи прекратила в шестнадцать лет, после двух классов старшей школы Восточного округа. Ей не терпелось скорее найти работу, получать собственные деньги, жить собственной жизнью. Работу она нашла, причем интересную – разбирать корреспонденцию фирмы «Томсон-Джонсон. Товары почтой», чьи конторы и склады находились возле бруклинских доков, в часе езды от дома на трамвае.
Однако эта перемена не принесла Марджи ожидаемой независимости. Собственнические чувства матери не позволили пуповине порваться, а лишь заставили ее дрожать от натяжения. Как и многие другие девушки из бедных бруклинских семей, Марджи должна была приносить все жалованье домой.
Ей платили двенадцать долларов в неделю, и каждый субботний вечер она, по примеру отца, передавала заклеенный конверт в протянутую материнскую руку. Такова была традиция: приличный муж или хороший ребенок приносит домой получку нераспечатанной.
Из конверта Фло выдавала дочери два доллара, большей частью уходившие на проезд и ланч – кофе и сэндвич с колбасой (почти все у нее на работе изо дня в день перекусывали именно так). Оставшиеся пятьдесят центов в неделю приходилось растягивать на остальное: и на хот-дог, который Марджи съедала пополам с подружкой, если летом они отправлялись на трамвае в Канарси, и на чашку горячего шоколада с шапкой из суррогатных взбитых сливок и двумя крекерами на блюдечке (в Бруклине это лакомство традиционно завершало воскресную прогулку), и на помаду из магазинчика «Любой товар по десять центов».
У Марджи никогда не хватало денег на все то, что так отчаянно хочется иметь молоденькой девушке. К примеру, она бы с радостью сделала себе современную стрижку – такую, чтобы казалось, будто волосы растрепал ветер. Как у Рини, ее подружки из конторы. Но модная прическа требовала частых походов в парикмахерскую, а там полагалось оставлять сверх положенной платы еще и центов пять на чай. Поскольку Марджи не могла себе этого позволить, приходилось довольствоваться обычной стрижкой «под фокстрот», и ее лицо с обеих сторон облепляли жиденькие кудряшки.
Иногда Марджи мечтала, что ей вдруг прибавили жалованье. Обязательно ли говорить об этом маме? Или можно незаметно вытаскивать лишний доллар-другой, а потом снова заклеивать конверт? Чего только не купишь на эти деньги!.. И все-таки это был бы обман. Марджи помнила, что сказала ей учительница, когда на контрольной она краем глаза заглянула в соседскую тетрадку:
– Так начинают все преступники. Сначала человек списывает в школе, и это сходит ему с рук, потом совершает все более и более серьезные проступки. Пока не попадает в тюрьму Синг-Синг.
Становиться преступницей Марджи, конечно, не хотела. С другой стороны… никто ведь не узнает! Перед нею возникала старая детская дилемма: нажать или не нажать на кнопку, если от этого в Китае умрет китаец, а ты получишь миллион долларов. Иногда Марджи казалось, что она нажала бы на кнопку без колебаний, а иногда – что миллион долларов не стоит жизни человека, даже если он китаец и живет на краю земли. Как бы то ни было, нажать на такую кнопку Марджи никто не предлагал, и на прибавку в ближайшее время тоже рассчитывать не приходилось. Это избавляло ее от сомнений.
Перед тем как вернуться, Марджи решила еще раз пройти мимо дома Фрэнки. Она в него не влюбилась, просто это был один из немногих парней, которых она знала. Впервые она обратила на него внимание два года назад, когда они оба выпускались из средней школы № 18. До церемонии выдачи аттестатов он был для нее просто Фрэнки – малознакомый темноволосый мальчишка-ирландец. Но когда директор произнес его полное имя: «Фрэнсис Зейвир Мэлоун», оно показалось ей значительным, как раскрытая тайна. И сам Фрэнки с тех пор тоже стал значить для нее больше, чем раньше.