С ироничным риторическим вопросом Фискар ушел, как и прежде быстро и без звука шагов растворившись в тенях.

Я долго висел на цепях в темноте, вслушиваясь в тишину и редкий свист сквозняков в щелях и трещинах камней. Думал о том, что мне на самом деле немногое терять.

Что у меня осталось, кроме обязанностей Змею и собственной жизни? Немного амбиций и так же немного чувства вины, что не захотел погибать вместе со своей эпохой и всеми кого знал. А еще пара друзей, таких же осколков прошлого, но они не мои, а свои собственные.

Это все, что я делал. Не медитировал и не трогал остатки силы, только думал и все. О словах Фискара о том, что полон потенциала, что в его глазах я чудовище. О том, как он провалился и чуть не поплатился смертью там, где я легко прошел, даже не зная труда. И понял, что сейчас между нами опять есть разница в пропасть, я снова могу пройти там, где он боится ступать.

Позволю ли я своему страху управлять мной так же, как им управляет природа происхождения и такой же страх? Чего же я так боюсь? Самой ли смерти или того, что не найду причин жить и двигаться дальше, если потеряю основную мотивацию, что подгоняла меня?

Все это время я потратил на вопросы самому себе и ответы, какими бы стыдными они не были. На исходе седьмого дня из десятидневного срока, я решился.

Так же быстро, как в настоящем бою, откинул сомнения, обострил волю, но на этот раз не страх, не гнев на врага питал мою решимость. Но жажда. Страсть к бытию чего-то большего, чем сейчас.

Закрылись глаза, утихло дыхание и сиротливо звонко звякнули цепи, когда тело в пруду безжизненно обмякло.

Я умер.

Но вопреки всему, воля моя жила.

Тело в пруду окоченело и потеряло все краски. Отросшие волосы лениво колыхались в черной воде и текло время. По всем признакам это был просто труп в воде.

Но в какой-то неразличимый миг тело стало прозрачным, будто мигнуло. Это было как баг реальности, который быстро исправился.

Мираж, ставший явью. Тягучее мгновение, когда что-то невозможное стало возможным.

Так же, как душа стала плотью, а плоть душой, отвергая правила обычного существования. И с этим фактом разорвались оковы всех обычных правил и законов, смерть больше не в силах удержать эту душ и эту силу.

Черная вода вскипела за секунды. Цепи, способные сдержать слона, с презрительной легкостью порвались, с громким звоном упав на камень. В борт пруда вцепились сильные и цепкие пальцы, сжались, пронзая камень как мягкий пластилин и подтягивая тело.

Он вылез на камень пещеры, оставляя мокрые следы. Все еще с закрытыми глазами, без сознания, пока слабый и мокрый. Раздался первый хриплый вдох, снова в груди родился мерный и упорный стук сердца. Хоть это биение жизни уже не нужно этому новому существу, как и все, что присуще смертным, это был символический знак того, что он жив, пускай и в иной форме.

С первым вдохом, неприглядно и без фанфар, как и без свидетелей, в мир пришел еще один Король.

Во лбу засиял лазурью небольшой ромбовидный кристалл, впитывая это мистическое событие до мельчайших деталей.

И в этот миг, где-то очень далеко, за пределами берегов континентов, далеко в безграничном океане. Там, под холодной, лазурно синей кромкой волн, на глубине такой, что гаснет всякий свет, удовлетворенно прищурился невероятно огромных размеров Змей.

Наконец-то одна из его главных фигур готова к большой игре. Скоро все начнется… Совсем скоро. Еще немного шлифовки новых сил в Храме и он будет сиять, будучи острейшем клинком в его распоряжении за все времена. Осталось лишь еще немного подождать. А терпения существу, прозванного Йормунгандом и Владыкой Северных Вод, не занимать.

Циклопические змеиные кольца, способные сжать в пыль ближайший остров, шевельнулись и вновь застыли в спокойствии, родив лишь новые течения, что не скоро стихнут. Великий Змей снова задремал в привычном ожидании существа, которого даже очередной апокалипсис не сильно обеспокоит.

Я проснулся с удивлением. Во-первых, просто не ожидал очнуться. А во-вторых, почти не могу вспомнить, когда еще просыпался с такой ясностью в разуме и кристальной чистотой в мыслях. Никакой боли, никакого дискомфорта и холода.

В этот раз не в цепях очнулся, и даже не в маленькой пещере. А лежа на широкой кровати на перинах и в добротной светлой комнате. Все вокруг говорит о том, что я нахожусь в жилом доме.

Стены из дерева и такая же мебель, крепкая и добротная. Воздух лесной и чистый, а в комнате витает свежесть леса из открытого окна. Сквозняк немного гоняет белую штору на окне туда-сюда.

Огляделся, и рядом заметил стул со стопкой чистой одежды, а под ним на полу ровно, как на параде, стоят новенькие кожаные сапоги с серебряными пряжками.