После чего комкрыла сам подошёл и поинтересовался, не изобрели ли мы на Гране новый вид бесконтактного оружия. Комкрыла был крестником Дерена. И они поговорили по–свойски, пока ждали меня.

Разговор вышел примерно такой.

— Ну, и как тебе капитан, Вальтер?

— Нормально.

— Что, совсем без претензий?

— Вроде бы без. Только грустный он какой–то. Такое чувство, что «удавился бы, да длины веревки не знает».

Дерен объяснил мне потом, что это — просто пословица. Однако ординарца фраза впечатлила сугубо. Минут через пятнадцать он уже рассказывал в общем зале, что этот псих капитан Пайел собирается повеситься на Гране. Только верёвки, способной выдержать его тяжеленную тушу найти не может: экспорт синтетики на Гране отсутствует, а натуральное волокно рвётся. Дежурный тут же пересказал байку по связи соседнему кораблю. Наши спецслужбы заинтересовались, и информация попала лично к Мерису. Он и доложил Колину.

Потому первой фразой свалившегося на меня с неба лендслера, который по привычке не сообщил о себе службе навигационного контроля Граны и обманул родную систему экстренного оповещения, было:

— Сбрендили таки.

Я не понял. Он объяснять не стал. Вместо этого буркнул:

— Пошли на закат посмотрим.

Мы спустились с к Тарге, и там Колин рассказал мне, какая информация прошла по спецслужбам. Рассказал, уже воздерживаясь от лишних эмоций и непечатных слов.

— Талантливо, — сказал я. — Дерен вчера дежурил. Позвать?

— Сам разберёшься.

— Новости есть?

— По кораблю?

— По кораблю я знаю. По дому Нарья.

— Тихо там. Нехорошая такая тишина. Есть одна информация, опять же по линии комкрыла… — Колин помедлил, не очень, видимо, желая меня особенно просвещать, но продолжил. — Шпион союза Борге побывал у Агескела в подвалах и сумел бежать. Как ему удалось вырваться — молчит. То ли умом тронулся, то ли видел что–то, в чём даже своим признаться не может. Вроде тебя, в истории с Плайтой… — он посмотрел мне в глаза, и я едва не задохнулся, ощутив его вырвавшееся таки раздражение.

Если бы Дьюп не отвёл глаз, я бы не выдержал. Но он отвернулся.

Еще минуты две я кашлял и хватал губами воздух.

— Колин, я…

— Знаю, — отрезал он.

Мне стало муторно и противно. Но рассказать я ему не мог ничего.

— Ты меня сам такого воспитал, — огрызнулся я.

— Воспитаешь тебя, — усмехнулся он криво.

— Ты, кстати, знаешь меня лучше, чем я сам. С чего ты взял, что я могу повеситься? Чушь же несусветная.

— Чушь. Но только вирус — это вирус.

— Были такие случаи?

— Не было. Но мы не знаем ничего про его информационную природу. Все наши меры безопасности могут оказать недостаточными, Анджей. Я сомневаюсь, что нам удалось справиться с вирусами так просто. И у меня есть основания, для сомнений.

Сказать было нечего, и я взглянул на солнце. Оно уже приготовилось купаться. Я кивнул Дьюпу:

— Смотри.

Он повернулся, вглядываясь в небо. Я знал ещё по северному крылу, что он любит смотреть на заходящее солнце.

— Как ты думаешь, а боги всё–таки есть или это только сказки? — спросил я.

Дьюп долго не отвечал. Я уже перестал ждать, когда услышал вдруг:

— А разум есть?

— Разум? — удивился я. — А причём тут разум?

— Жизнь была бы лишена смысла, если бы в нас не было разума. Значит, если есть душа, есть и бог.

«И свечение фосфора никогда не заменит опала.

Если ты, как и я,

Однажды

Глядел уходившему в спину.

Я глядел ему в спину,

Однажды.

Всегда.

И я буду глядеть ему в спину.

Вот такие простые стихи, — Колин говорил отстранённо, подчиняясь медленному стеканию заката. — И сборничек этот маленький так и назывался «Уходившему».

Я не догоню и не спрошу его,

Потому что — не догоню.

Потому что

Не я догоню его

Потому, что

Он меня не догонит.

Первый сборничек разошелся довольно большим тиражом. Если хочешь, я поищу в нашей родовой библиотеке. Он должен быть там, отец не возьмёт чужой книги.

— Трудно вот так с отцом? — спросил я осторожно.

— С отцом всегда трудно. Ты — его полный антагонист, его «уходящий», иначе ты — никто.

— Маму только жалко, — сказал я, вспомнив своего отца.

Колин не ответил. Он просто положил мне на плечо свою широченную горячую ладонь.

Сколько мы видели с ним в космосе самых разных закатов. Но вот здесь, у реки, впервые смотрели вместе, как солнце уходит не за тяжёлый бок Граны, а падает в воду. И бурный Тарге кипит.

— Скажи, а это правда, что сильный человек обязательно добрый? — спросил я.