– А будет ли у нас с тобой выбор? – не отставала Тамра.

Джастин пожал плечами.

– Сейчас во всяком случае нас ждет уйма работы с овцами. Давай-ка за дело.

Кристал уже более восьми дней находилась в Расоре, Вигил занимался домашними делами, а я после упражнений с посохом (у меня стали лучше получаться удары по движущейся цели) только-только заявился в мастерскую и принялся вытирать мягкой тряпицей пыль, от которой с наступлением тепла не стало спасения, как снаружи донесся стук копыт.

Выйдя на освещенный ясным солнышком двор, где уже начала пробиваться свежая травка, я увидел, что приехал торговец пряностями Даррик. Он был тут же препровожден мною внутрь, где его уже не столь далекий от завершения ларь стоял рядом с другими незаконченными изделиями: столом Антоны и сундуком дочери Пелтара. Поразительно, но стоило мне обзавестись помощником и хоть ненадолго перестать шастать по всему Кандару, как работа пошла очень бойко.

– Вот, смотри, – я указал заказчику на ларь из светлого дуба, который оставалось только отделать.

– Это замечательно! – воскликнул Даррик, пробежав пальцами по крышке. Он обошел изделие, оглядел его со всех сторон и с искренним пылом заявил: – Такая чудесная вещь стоит больше, чем ты с меня запросил.

Он был совершенно прав, но так уж повелось в мире: молодым мастерам обычно недоплачивают, а вот старым нередко переплачивают.

– Молодой человек, – наставительно молвил Даррик попавшемуся ему на глаза с веником Вигилу, – ежели ты выучишься хотя бы половине того, что умеет твой хозяин, тебе никогда не придется голодать.

Вигил в ответ смущенно улыбнулся.

Даррик снова пробежался пальцами по дереву.

– Рад бы заплатить тебе больше, – сказал он, – но времена нынче нелегкие, и будущее не сулит ничего хорошего.

Торговец утер лоб, хотя в мастерской было не так уж жарко.

– Хамор? – спросил я.

– Да, и цены на пряности. Их привозят из-за моря, на море нынче неспокойно, и цены беспрерывно растут. Я не могу назначать продажную цену ниже покупной и торговать в убыток, а по настоящей цене пряности скоро станут доступны только богатеям. Дорожают даже специи из Сарроннина.

– А сарроннинские-то с чего? – удивился я, ибо сам три года назад расчистил горные дороги.

– По тем же причинам: заморские специи дорожают, и купцы, чтобы не нести убытки, подтягивают цены на местные, насколько возможно. Я сам продаю пряные семена вдвое дороже, чем в прошлом году. Радости мне от этого мало, да куда денешься?

И это все из-за того, что Хамор контролирует несколько, самое большее пять, портов? А может быть, дело не в портах, а в торговых путях?

– Дальше будет хуже. Хаморианский флот перехватывает суда, направляющиеся на Отшельничий.

– Не могут же они перехватывать все корабли!

– А все и не надо. Кому охота рисковать жизнью, если любой товар, предназначавшийся для Отшельничьего, можно продать Хамору. И не прогадать.

– Меня удивляет, почему Отшельничий ничего не предпринимает?

Это и вправду казалось необъяснимым. Отшельничий нуждался в свободной торговле, и отчего Братство не принимало ответных мер, оставалось лишь гадать.

– Может, еще и предпримет. А нет… – Даррик пожал плечами, и я его понял.

Он имел в виду, что если Братство не поспешит, любые меры могут оказаться запоздалыми. Впрочем, я понятия не имел, может ли Братство изменить ситуацию, и не был уверен, что хочу это знать.

– Да, – покачал головой Даррик, – ларь хорош, так хорош, что слов нет, но приехал-то я вовсе не из-за него. Вот, – он вручил мне конверт с черной восковой печатью. – Письмо от твоих родных. Я обещал отдать тебе в руки.

– Сколько я тебе должен?

– Ничего. Почта оплачивается отправителем, а не получателем. – Даррик ухмыльнулся. – Да и будь это иначе, я не смог бы взять с тебя денег, взглянув на твою работу. – Он похлопал меня по плечу.

– Ну ладно, мне пора. Захочешь ответить на это письмо, дай мне знать: я сумею переслать твое послание. Может быть, кружным путем, но устроить это смогу.

– Спасибо.

Когда торговец уехал, я вышел из мастерской, поднялся, чтобы остаться в одиночестве, на половину высоты склона холма и вскрыл конверт. Правда, полного одиночества достичь так и не удалось: здоровенный слепень, предвестник жаркого лета, твердо вознамерился составить мне компанию.

Прихлопнуть его не удалось, так что мне пришлось отпугнуть назойливое насекомое чарами. Лишь после этого я смог погрузиться в чтение.

«Дорогой Леррис!

Мы с отцом были очень рады получить твое письмо и узнать, что у тебя все хорошо. Я рассказала Сардиту и Элизабет о твоих успехах в столярном ремесле, но Сардит, похоже, уже был в курсе. Видимо, твое имя уже хорошо известно мастерам-краснодеревщикам: он и раньше уверял нас, что у тебя все в порядке. Дядюшка просил передать, что когда ты покинул Фенард, Перло испытал одновременно и облегчение, и огорчение.