Шрифт:
– А, тогда понятно… – Кристал снова рассмеялась, но на сей раз с оттенком горечи. – Меня он спрашивал, было ли это необходимо.
– Меня тоже. Сколько народу погибло?
Кристал помрачнела.
– Что, так плохо?
– Ополченцам пришлось туго. Уцелели только те, кто находился рядом с тобой, около полувзвода. Один из них спятил: называет тебя ужасным чародеем и плачет.
– Меня? Ужасным чародеем? А как Валдейн? Он спас меня по меньшей мере дважды.
– У него множество ушибов и глубокая рана. Но выживет, Джастин его спас.
– Фрейда убита?
Кристал кивнула.
– Джилла?
– У нее раздроблены рука и плечо. Проникающих ран нет. Бойцом ей больше не быть, но рука заживет.
– Елена?
– С ней все в порядке. Но я отправила ее в Расор, поручила работу, которую выполняла Субрелла. Килдиси не справилась: я и не рассчитывала, что справится, но пришлось попытаться. Она дружна с Муррис.
Опять политика.
– А Шерван? Он погиб? И Пендрил тоже?
Кристал кивнула.
Хорошо, ничего не скажешь. Из полудюжины бойцов, которых я лучше всего знал, трое погибли, один тяжело ранен, одна искалечена. В горле моем встал ком, к глазам подступили слезы. А ведь идея казалась совсем неплохой. Но если наш план был хорош, чем бы обернулась попытка осуществить плохой?
– Леррис, на войне такое случается.
Да, настоящая война оказалась совсем не похожей на поединок с Антонином. Там были огонь, пепел, противоборство стихий. Не потому ли маги так опасны, что они не видят ни клинков, ни окровавленных тел? Не потому ли, что так далеки от обычных людей?
Я сглотнул.
– А что с противником?
– Еще хуже. Уцелевших насчитали не больше взвода, да и те почти все ранены.
Я поежился.
– Думаю, мне пора домой.
– Зачем? Тебе плохо у самодержицы?
– Что ты, она очень любезна.
Каси и вправду не оставила меня вниманием: не раз приходила ко мне и вручила мешочек с золотом, сказав при этом, что сделанное мною невозможно оценить деньгами. Сильно сомневаясь в том, что смогу вернуться к работе в ближайшее время, я принял монеты. Кошель был спрятан под уголком матраца.
Я отвернулся к окну, откуда по-прежнему лился холодный свет.
– Что говорит Джастин? – спросила чуть помягче Кристал.
– Сказал, что ежели удастся раздобыть карету, мне лучше вернуться. Правда, не объяснил, почему.
Кристал ласково вспушила мои волосы и поцеловала в щеку.
– Наверное, он считает, что твоя гармонизированная древесина будет способствовать исцелению. Первый кровавый бой, он самый тяжелый.
– А для тебя он не был тяжелым?
Она сжала мою здоровую руку.
– Был, конечно, но я старше тебя и с насилием сталкивалась куда чаще.
– Ты привыкла к нему?
– Надеюсь, что нет.
Я присмотрелся к ее лицу, к тонким, разбегающимся от глаз морщинкам и серебряным прядкам в черных волосах. За ее темными глазами таилась другая тьма, ранее остававшаяся незамеченной. Как и Джастин, она выглядела смертельно усталой.
Обеими руками, – хотя правая повиновалась мне с трудом, – я сжал ее ладонь и долго держал не отпуская. Кристал ничего больше не говорила, да в этом и не было нужды. Я тоже молчал. А потом, не заметив как, погрузился в сон.
XXXVIII
Лежа в собственной постели, опершись спиной о сложенные у передней спинки кровати подушки, я читал и пытался прийти в себя после переезда домой из покоев самодержицы. Хотя перевезли меня в экипаже, а сама идея была одобрена Джастином, поездка оказалась более чем утомительной. Все тело ныло, снова стали болеть глаза, и я, провалившись по приезде в тяжелый сон, проснулся совсем недавно.
И тут заявилась Тамра.
– Как дела у нашего ученого калеки? – молвила она, усевшись спиной к окну в деревянное кресло. – Все терзаешься?
На сей раз Тамра повязала голубой шарф, под цвет ее глаз и синевшего за окном неба.
– Не терзаюсь, а мучаюсь. Все болит, – ответил я, отложив «Начала Гармонии», закрыв глаза и вздохнув.
Это малость помогло, жаль только, что вздох был не слишком глубоким. Состояние ребер пока не позволяло мне набрать воздуха побольше.
– Как думаешь, скоро встанешь на ноги?
– Почем мне знать. Джастин говорит, ребра в основном зажили и рука идет на поправку. Вот с ногой хуже.
О жжении в глазах и периодически ослабляющемся слухе я предпочел не упоминать. Мне казалось, это пройдет само по себе.
– Джастин – твой дядя. Он к тебе неравнодушен и очень о тебе заботится, – с улыбкой промолвила Тамра, устраиваясь в кресле поудобнее.
– Он и о тебе заботился, когда ты в этом нуждалась.
– Думаю, – заявила Тамра столь непринужденно, словно говорила о погоде, – ты, если только оторвешь свой зад от койки, будешь прекрасно выглядеть в сером.