– Нет, – честно ответил Калеб. – Но разве у меня есть выбор?

Последнюю неделю погода в городе стояла типично осенняя: мелкая морось дождя периодически переходила в долгоиграющие ливни, промозглый ветер просачивался даже сквозь слои одежды, заставляя съеживаться, а тяжелые тучи грозно серели над головой.

Едва Калеб с Эстер вышли на улицу, резкий порыв ветра сразу обдал их тесно прижавшиеся фигуры, а влажные капли осели на лицах. Рана Калеба продолжала кровоточить, поэтому Эстер настояла на краткой остановке, хотя от убежища им удалось отойти не дальше чем на десять метров.

– Пистолет с тобой? – спросил Калеб, когда они, пригнувшись, спрятались за одним из припаркованных неподалеку автомобилей.

– Да, но толку-то? – расстроенно ответила Эстер, вытерев краем рукава мокрый лоб, а затем вынула оставшиеся бинты и тряпки из бокового кармана рюкзака и повернулась к Калебу.

Он, казалось, еще сильнее побледнел, хотя и старался держаться бодрее. Однако от взгляда Эстер все же не ускользнуло, как Калеб прикрывал глаза, будто не мог сопротивляться желанию уснуть, или же морщился, когда опускался прямо на асфальт, потому что опираться на простреленную ногу было больно и тяжело.

– Может, против ликвидаторов пистолет и бессилен, зато для порченых сгодится, – пояснил Джонс и тут же осекся, заметив вопросительный взгляд спутницы. – Что? Ты не согласна?

– Порченые? – переспросила Эстер. – Значит, вот кто мы, по-твоему?

– Не мы. Те, другие. Хотя сейчас уже никакой разницы. И это не я придумал. Случайно услышал во время одной из зачисток, – сказал в свое оправдание Калеб, но Эстер по-прежнему с подозрением смотрела на него.

– Не замечала, чтобы ликвидаторы разговаривали, особенно с порчеными.

– Слушай, хватит трепаться попусту, – возмутился Калеб – Какая разница, как они их называют? Тебе, что ли, полегчало бы, придумай они имечко поблагозвучней?

– Мне бы полегчало, если бы нас перестали отстреливать пачками, как бешеных псов! – рассердилась Рид и бросила тряпки ему на колени. – Почему они убивают, вместо того чтобы спасать тех немногих, кто уцелел?

Калеб ничего не ответил, просто взял бинт и неровные лоскуты ткани и начал заново перевязывать рану. Ему хотелось лишь поскорее оказаться в более безопасном месте и при возможности подлатать продырявленное бедро, которое досаждало гораздо сильнее, чем вспышки гнева его нервной попутчицы.

– Дай сюда, – сказала Эстер и отобрала бинт. – У тебя все руки в крови, какой смысл наматывать замызганную повязку?

Сопротивляться и отказываться от помощи Калеб на этот раз не стал. Он сидел смирно, наблюдая за тем, как Эстер ловко управлялась с бинтами. Калеб до конца не понимал ее мотивов. Зачем она вернулась за ним, зачем едва ли не нянчилась, хотя запросто могла бросить и спасаться в одиночку, что было бы вполне логично? Может, ею двигало чувство вины за то, что ранила его? Или же вопреки очевидному недоверию и постоянному раздражению, что Калеб, казалось, вызывал у нее едва ли не каждой репликой, она всё равно тянулась к нему, потому что он – единственный уцелевший, кого она встретила за прошедшие две недели? Потому что ей банально страшно и сложно в одиночку противостоять обстоятельствам? Вероятно, думал Калеб, в той или иной степени каждый из факторов сыграл в ее решении свою роль.

Сам же Джонс не планировал обзаводиться компанией в этой странной войне. Он уже потерял дорогого ему человека, не успев вовремя подоспеть на помощь, не сумев спасти. И теперь отвечать за кого-то еще, волноваться, думать не только об одном лишь себе – слишком высокая цена за возможность скрасить одиночество. Тогда почему он следил, как замерзшие пальцы девчонки шустро бинтовали его поврежденную ногу, и думал, что следует раздобыть ей перчатки? Почему не сбежал, пока она, скрючившись, беспокойно дремала на том неудобном стуле в убежище? Или не бросил ее посреди грязной лестницы? Ведь было и правда почти наплевать.

– Готово, встаем на счет три, – закончив с перевязкой, сказала Эстер и вновь подставила Джонсу плечо, чтобы тот смог опереться и подняться на ноги.

– Надо разделиться, так безопаснее, – ответил Калеб, проигнорировав протянутую руку спутницы.

– Ты не справишься без меня, – авторитетно заявила Эстер.

– О себе лучше думай, дура, – в словах никакой злости, только усталость и твердость принятого решения. – И с чего вдруг тебе стало не безразлично, что со мной будет?

– Потому что ты мне нужен!

– Я?! – искреннее удивление в голосе. – Сама же сказала, что не доверяешь незнакомцам.

– Так и есть, не доверяю, и у меня есть на то веские причины, но… – Эстер замялась, подыскивая нужные слова, дабы прояснить неловкую ситуацию. – Я хотела бы начать верить тебе. То, что вокруг нас творится, завтра не закончится, а может, и вовсе никогда. И как в любой другой катастрофе, когда дело касается выживания, думаю, нам необходимо держаться вместе. Будь у меня выбор, я бы тут сейчас, наверное, с тобой не сидела, но так уж вышло, что именно тебе взбрело в голову вломиться в мое убежище, хотя я уже и не надеялась встретить кого-то… нормального.