Полученная энергия хранилась в особой батарее и могла излучаться из вибрирующего диска, подвешенного над обычным офисным креслом. Всё, что находилось под диском, подвергалось воздействию этих открытых мною лучей. Мощность излучения могла тщательно регулироваться с помощью изолированного пульта управления. Пользуясь этим аппаратом, я, наконец, преуспел в перемещении различных предметов в четвёртое измерение. Обеденная тарелка, бюст Данте, Библия, французский роман и домашний кот – все они стали невидимы и неощутимы за те несколько мгновений, пока на них была направлена ультрафиолетовая энергия. Я знал, что отныне они функционируют как атомические объекты в мире, где все вещи имеют ту же частоту, которая была искусственно индуцирована при помощи моего аппарата.

Конечно, перед тем, как самому осмелиться войти в невидимую область, нужно было придумать способ возвращения. Я сконструировал вторую батарею и ещё один вибрационный диск, с помощью которых, используя соответствующие инфракрасные лучи, можно было настроиться на вибрации нашего родного мира. Направляя луч на то же место, где исчезли обеденная тарелка и другие вещи, мне удалось вернуть их все. Ни одна вещь не изменилась; и хотя прошло несколько месяцев, кот никоим образом не пострадал от своего тюремного заключения в четвёртом измерении. Инфракрасное устройство было портативным, и я намеревался взять его с собой, когда отправлюсь в новую реальность в компании с Эдгаром Хэлпином. Я, но не Хэлпин, вернусь назад, чтобы продолжать жить в нашем привычном мире.

Все мои эксперименты проводились в абсолютной секретности. Чтобы скрыть настоящий характер своих экспериментов и обеспечить себе необходимое уединение, я построил небольшую лабораторию в лесу, на территории заброшенного ранчо, которое было в моей собственности и располагалось на полпути между Оберном и Боуманом. Без всякой периодичности я уединялся в лаборатории всякий раз, когда у меня выдавалось свободное время, якобы для того, чтобы провести ряд химических опытов в познавательных целях, далёких от чего-то необычного. Я никого не приглашал в лабораторию; да и никто из моих друзей и знакомых особо не интересовался моими экспериментами. Никогда и никому я не сказал ни слова, которое могло бы указать на истинную цель моих исследований.

Я никогда не забуду того ощущения радости и ликования, когда инфракрасное устройство доказало свою работоспособность, восстановив из небытия тарелку, бюст, две книги и кота. Я так торопился привести в исполнение свою давнюю месть, что даже не видел необходимости провести предварительную одиночную разведку в четвёртое измерение. Я решил, что Эдгар Хэлпин должен пойти туда первым. Однако я понимал, что будет неразумно рассказывать ему что-нибудь о реальной природе моего устройства или о предполагаемой экскурсии.

Хэлпин в те дни страдал от повторяющихся приступов ужасной невралгии. Однажды, когда он жаловался сильнее, чем обычно, я сказал ему по секрету, что работаю над вибрационным устройством для облегчения подобных недомоганий и, наконец, довёл его до совершенства.

– Сегодня вечером я отвезу тебя в лабораторию, и ты сможешь оценить его работу, – сказал я. – Оно мгновенно излечит тебя. Всё, что тебе нужно делать, – сидеть в кресле и позволить мне включить ток. Но никому ничего не говори.

– Спасибо, старина, – ответил он. – Я буду крайне признателен, если ты сделаешь что-нибудь, чтобы остановить эту чёртову боль. Такое ощущение, что мою голову постоянно сверлит электродрель.

Я выбрал нужное время, когда всё способствовало сохранению необходимой секретности. Хэлпин жил на окраине города; и он как раз остался в доме один. Его экономка ненадолго уехала к своему больному родственнику. Ночь была тёмной и туманной; я поехал к дому Хэлпина и прибыл на место вскоре после обеда, когда на улице бывает мало народа. Не думаю, что кто-нибудь видел, как мы покинули город. Большую часть нашей поездки в лабораторию я проехал по ухабистой, и мало используемой дороге, заявив, что в таком густом тумане мне не хочется встречаться с другими автомобилями, раз уж есть возможность избежать этого. Мы никого не встретили по дороге, и я счёл это хорошим предзнаменованием, глядя, как удачно складываются все обстоятельства для исполнения моего замысла.

Хэлпин издал удивлённое восклицание, когда я включил свет в своей лаборатории.

– Я и не думал, что у тебя так много всего здесь, – заметил он, с почтительным любопытством осматривая длинный ряд устройств неудачной конструкции, от которых мне пришлось отказаться в ходе своих трудов.

Я указал ему на кресло, над которым висело ультрафиолетовое вибрационное устройство.

– Присаживайся, Эд, – сказал я ему. – Скоро мы излечим все твои недуги.

– Уверен, ты не собираешься устроить мне казнь на электрическом стуле, – пошутил Хэлпин, повинуясь моим указаниям.

Дрожь яростного триумфа пробежала по моему телу, словно я принял какой-то редкий магический эликсир, когда он уселся в кресле. Теперь всё было в моей власти – наступил момент возмездия за десятилетие унижений и страданий. Хэлпин словно ничего не подозревал: мысли о какой-либо опасности, о предательстве с моей стороны, наверное, были для него фантастически невероятными. Сунув руку под пальто, я погладил рукоять охотничьего ножа, который держал при себе.

– Ты готов? – спросил я у него.